Фотограф смерти. Екатерина Лесина

изменяется выражение ее лица. Вспышками мелькают понимание, удивление, гнев, растерянность.

      – Он… он что, сделал ей другое лицо?

      Не другое. А то, которое должно было быть. По его представлению.

      – Именно, – ответила Дашка, убирая снимок в файл. По-хорошему надо отдать его Вась-Васе, но Дашка уже знала: не отдаст. Не из ревности или обиды, а потому что в последние полчаса она снова чувствовала себя живой.

      Охота на психа, как лекарство от депрессии? А почему бы и нет?

      На место встречи Елена явилась за пятнадцать минут до назначенного срока. И, очутившись у старого дома кирпичной кладки, поняла, что эти пятнадцать минут станут самыми длинными в ее жизни.

      Секундная стрелка бежит по циферблату. Карточка от Мымры прилипла к ладони.

      Уйти нельзя остаться?

      Бороться нельзя сдаваться?

      Бесконечное множество вариантов знакомой конструкции. Главное – правильно поставить запятую.

      Елена пошла вдоль дома. Некрасивое место. Квадраты окон мутны. Подоконники широки. Водосточные трубы пестрят ржавчиной, а кирпич черен, будто его дегтем измазали.

      Елена знает такие дома. В них холодно и зимой, и летом. Сырость живет и пропитывает одеяла, подушки и одежду. Запашок пробивается сквозь вуали ароматизаторов и духов. Хуже его лишь вонь помойки. Баки ставят близко к окнам, а убирают через раз. И набившись доверху, мусор гниет и плодит мушиные полчища…

      Самое отвратительное, что такие дома держат людей. От них не избавиться, как бы далеко ты ни уехал. Придет срок, и родные двери распахнутся со скрипом, а недовольная матушка скажет:

      – Здравствуй, Ленка. Нагулялась?

      Нет уж! Она не для того убегала, чтобы возвращаться. И удержится на свободе.

      Кнопку звонка Елена нажала точно в срок. Дверь открыли, и человек в синем байковом халате сказал:

      – Проходи. Бахилы надень.

      Натягивая бахилы – все-таки не рассчитаны они были на пятидюймовый каблук, – Елена слышала, как щелкают замки, отрезая ее от внешнего мира. Руки дрожали. Сердце колотилось.

      А если он псих? Если Мымра не помочь – избавиться от Елены желала? Глупости. Мымра и сама справилась бы. Одно слово, одно нажатие клавиши, и Елена исчезает из базы…

      …Но не из жизни?

      – Прямо, – скомандовал человек. – Звать как?

      – Елена.

      – Елена… Прекрасная… ну да.

      – Я и вправду Елена! По паспорту!

      – А я Дмитрий. По жизни.

      Квартира поразила убогостью. Если этот Дмитрий и вправду такой спец, к которому лишь по рекомендации попасть можно, то почему нормальный ремонт не сделает? Старые обои. Древняя мебель. Комод точь-в-точь как у бабки Елены – скрипел постоянно, а разбухшие от сырости дверцы не закрывались.

      И пастушка фарфоровая знакома, к ней пастушок полагался. Бабка расставляла статуэтки на разные концы полки, воздвигая между ними преграду из книг, а Елена жалела влюбленных и снова сводила вместе.

      – Сюда, – Дмитрий указал на дверь, выделявшуюся среди прочих. Те – деревянные, крашеные, эта