Гонец из Пизы. Михаил Веллер

десятка бритоголовых ребят в канареечных балахонах приплясывали и пристукивали в бубны. За шумом машин и призывом лотерейщицы непосвященный мог различить примерно следующее:

      О мама – мама мыла раму,

      А Мата Хари мыла Кришну!

      Беспятых с удовольствием подумал о тонкой универсальности индуизма и изощренном богатстве его религий, вплоть до вот такого формально примитивного экспортного кришнаизма, когда одна из бритых голов показалась знакомой, причем неуместно знакомой. Неуместность заключалась в том, что голова принадлежала матросу с родного крейсера, и не было оснований сомневаться, что тело под ярко-яичным сари принадлежит ему же.

      Будь лейтенант в штатском, он из уважения к чуждой ему, но безвредной и гуманной религии постучал бы перед матросом пальцем по лбу и проследовал своим путем. Но матрос, зацепив взглядом черную форму, ухмыльнулся с неудержимой радостью, и по этой беспричинной радости, а также по розовым, как у нежного кролика, глазам делалось понятно, что он хорошо подкурен.

      Форма возобладала над содержанием: философ впал в офицерскую ярость. Матрос был оттащен за руку, освобожден от пацифистского одеяния, охарактеризован непотребно и отконвоирован на корабль.

      В каюте, с нервного разгона проводя воспитание лично, Беспятых спросил с гадливой гримасой:

      – Почему матросы зовут тебя Груней? Ты что… Груня?

      – Никак нет, товарищ лейтенант. Я не голубой.

      – Желто-розовый… коз-зел! Н-ну, что ты поешь по улицам… псалмопевец?

      – Махамантру… товарищ лейтенант.

      – Зачем?!

      – У нас свобода вероисповедания, товарищ лейтенант.

      – Что ты в этом понимаешь, балда? Или тебе лишь бы балдеть? Смир-на! Вольно! Садись! Кури! И не занимайся тем, в чем ничего не смыслишь. Молчать! Тебе увольнение зачем дали?!

      – Отдыхать…

      – Отдыхать! А ты что? А ты знаешь, что сегодня на обед корову съел, кришнаит? Да это хуже, чем командира убить!

      – Сколько той коровы… не разглядеть…

      – Макароны с говяжьей тушенкой!

      – Да не было там тушенки, товарищ лейтенант. Так, один запах. Если волоконце и попалось случайно… А и съел, так лучше хоть отчасти искупить. Есть-то охота, вот и жрешь… Вообще-то я не знал, что это говядина.

      – А ты думал – омар? Хайям?

      – Я думал – свиная тушенка…

      – Ну ты остряк. Ну ты дубина. Вообще мяса нельзя! Что – не знаешь?!

      – Да какое там мясо на нашем камбузе… Это простится. Я дух просветлял…

      – Долбаный ты дух! Ну подумай: как может кришнаит служить на военном корабле?

      – Что ж я, добровольцем шел? Призвали. Дезертировать, что ли призываете?..

      Беспятых вздохнул, покачал головой сокрушенно и бессильно, снял с полки над столиком Юнга и скорее в подтверждение себе, чем для дурного матросика, прочитал вслух:

      Тот, кто сегодня пытается, подобно теософам, прикрыть собственную