Легион. Стивен Лидс и множество его жизней. Брендон Сандерсон

послышалось со стороны двери.

      Я обернулся. Это был Тобиас, еще одна галлюцинация – или «аспект», как я их иной раз называю. Долговязый, с кожей цвета эбенового дерева, с морщинистыми щеками, покрытыми возрастными пятнами. Он коротко стриг седеющие волосы и носил деловой костюм свободного, неформального покроя без галстука.

      – Я лишь хотел узнать, – сказал Тобиас, – как долго ты собираешься заставлять этого беднягу ждать.

      – Пока он не уйдет, – сказал я, присоединяясь к Тобиасу в коридоре.

      Мы вдвоем пошли прочь от комнаты Джей Си.

      – Он был очень вежлив, Стивен.

      Позади нас Джей Си снова начал стрелять. Я застонал.

      – Я пойду поговорю с Джей Си, – сказал Тобиас успокаивающим голосом. – Он просто пытается сохранить свои навыки. Он хочет быть полезен тебе.

      – Ладно, как хочешь.

      Я оставил Тобиаса и завернул за угол. В моем роскошном особняке было сорок семь комнат. Почти все они были заполнены. В конце коридора я вошел в одну из них, маленькую, украшенную персидским ковром и деревянными панелями. Бросился на черный кожаный диван, стоявший посередине.

      Айви сидела в кресле рядом.

      – Ты намерен продолжать в таких условиях?! – спросила она, перекрикивая звуки выстрелов.

      – Тобиас собирается поговорить с ним.

      – Понятно, – сказала Айви, делая пометку в блокноте.

      Этот аспект – женщина чуть за сорок, в темном деловом брючном костюме, с собранными в пучок светлыми волосами – был из тех, с кем мне приходилось иметь дело дольше всего.

      – Как ты себя чувствуешь, когда твои проекции перестают тебе подчиняться?

      – Большинство все-таки подчиняется, – возразил я. – Джей Си и раньше не обращал внимания на то, что я ему говорю. Это не изменилось.

      – То есть ты отрицаешь, что положение ухудшается?

      Я ничего не сказал.

      Она сделала пометку и спросила:

      – Ты прогнал еще одного просителя, не так ли? Они приходят к тебе за помощью.

      – Я занят.

      – И чем же? Слушаешь выстрелы? Сходишь с ума пуще прежнего?

      – Ничего подобного, – парировал я. – Мое состояние стабилизировалось. Я практически нормальный. Даже мой психиатр – тот, который не галлюцинация, – с этим согласен.

      Айви промолчала. Вдалеке наконец-то прекратились выстрелы, и я, вздохнув с облегчением, потер виски кончиками пальцев.

      – Формальное определение безумия, – сказал я, – на самом-то деле довольно расплывчато. У двух людей может быть одинаковый недуг с одинаковой степенью тяжести, но одного по официальным стандартам будут считать нормальным, а другого – сумасшедшим. Черту безумия переходишь, когда твое психическое состояние начинает мешать тебе функционировать и вести нормальную жизнь. По этим стандартам я ни капельки не безумен.

      – Ты называешь это нормальной жизнью? – поинтересовалась она.

      – Вполне.

      Я покосился в сторону. Айви, как обычно, прикрыла мусорное ведро для бумаг планшетом со скрепкой.

      Через несколько минут вошел