Памяти не предав: Памяти не предав. И снова война. Время войны. Станислав Сергеев

это лейтенант Стрельникова.

      – Да, слушаю.

      – Нужно срочно связаться с Москвой.

      – Вы знаете, что это запрещено. У вас есть начальник.

      – Девушка, это очень важно. Нужно срочно связаться с народным комиссаром товарищем Берией, это вопрос жизни и смерти, а Трофимов сейчас в отъезде. Ну пожалуйста. Только никому не говорите. Это очень важно.

      В трубке повисла пауза, и слышалось только легкое шипенье. Потом тот же голос, уже с неуверенными нотками, ответил:

      – Я попробую.

      – Спасибо большое, это очень важно, очень.

      Опять в трубке зашуршало, и телефонистка, глубоко вздохнув, ответила:

      – Ой, надеюсь…

      Она отключилась, а в кабинете повисло тягостное молчание. Стрельникова села на стул, опустила голову и чуть слышно сказала:

      – Это все, что я могла сделать.

      Кристина села рядом, так же тихо ответила:

      – Ира, спасибо, у меня просто нет другого выхода, там люди погибают.

      …Сержант НКВД Муровкина сидела на рабочем месте и смотрела на панель коммутатора – перед ней стоял вопрос: «Что делать?» Либо идти к своему руководству, либо выполнять просьбу этой лейтенантши из особой группы. Она знала, что там сидят очень секретные сотрудники, и любые вопросы, намеки, сплетни относительно них пресекались самым жестким образом. По идее, она должна идти к своему начальнику смены доложить, попросить санкции для связи с центральным коммутатором, но тон, которым просили связь, заставил ее не торопиться и действовать по инструкции.

      Ее размышления прервал звонок абонента восемнадцать. Это был неприметный пожилой лейтенант, хозяйственник, который занимался снабжением продуктами, завозил дрова и практически ничем не интересовался, просиживая у себя в каморке и попивая чай с двумя своими помощниками, такими же пожилыми дядьками. Максимыч, как его звали за глаза. Звонок от него в это время был несколько удивителен. Муровкина по привычке вставила в гнездо коммутатора разъем и на автомате ответила:

      – Коммутатор.

      Голос Максимыча был необычно сух и напряжен:

      – Муровкина, ты только что разговаривала со Стрельниковой?

      – Да.

      – Выполняй просьбу лейтенанта.

      Тут даже не просьба, а приказ в довольно жесткой форме.

      – Так по инструкции…

      – Тебе сказано – выполняй. Старшему смены ни слова. Если возникнут вопросы, отправляй ко мне. Понятно?

      – Так точно.

      – Умница. Главное постарайся побыстрее, у людей проблемы, им нужно помочь.

      Отключившись от абонента восемнадцать, Муровкина поразилась самой ситуации и вдруг удивилась: откуда Максимыч мог знать, с кем она разговаривала? Разве только… Она сама испугалась этой мысли. Вот, значит, какие чаи они там гоняют, вот жучары, всех провели. А интересно, а какой настоящий чин у Максимыча, в таком возрасте, должно быть, не ниже полковника? Она в органах служит не первый год, поэтому быстро подавила любопытство и уже смело и без колебаний воткнула разъем в гнездо внешней линии. Ей ответили:

      – Финалист-центральный.

      – Финалист,