Записка о бессарабских раскольниках. Иван Аксаков

и зять его Николай Колетин, который ошибочно в делах Министерства признается поповщинцем. В прошлом году также бежал к липованам в Криницу со всем семейством письмоводитель Хотинской градской думы, православного вероисповедания, похитивший наперед часть денег, принадлежавших Думе.

      Невольно рождается вопрос: каким образом избегают они преследований пограничной стражи? Но надо знать, что по Пруту, который во многих местах очень мелок и узок, кордоны отстоят на одну и на две версты друг от друга, а по сухой границе на пять и более, и в темную ночь или в густые туманы невозможно усмотреть отчаянных беглецов и самой верной страже. А между тем известно, что когда цепь пикетов содержали донские казаки, то, будучи сами ревностными старообрядцами, они не только не препятствовали, но содействовали побегам. Теперь же, когда место казаков заняли солдаты русские и православные, они делают то же, но из других побуждений. Вот что передал мне перевозчик контрабандистов и раскольников в Молдавию еврей Гершко, предлагавший доказать это на деле. Они отправляются прямо к начальнику местной стражи, договариваются с ним за известную цену, берут от него солдата, с которым и переправляются за границу. Солдата этого держат там до тех пор, пока не перевезут всего транспорта, а иногда, если они намерены скоро возвратиться, до тех пор, пока не перейдут обратно и не удалятся на известное расстояние от берега. Если же пограничный начальник не согласится на договор, то они, хотя и с большим риском, умеют обходиться и без его содействия. К тому же были примеры, что часовые и целые караулы оставляли свои посты и сами уходили за границу. Поэтому не надо удивляться, отчего сообщения раскольников между собою так легко производятся, несмотря на все, по-видимому, благонадежные меры, и почему кишиневские купцы Пискаревы еженедельно сносятся с братом своим, проживающим за границею, и привозят оттуда контрабанду, которую сохраняют у себя на дворе в стогах сена. Хотя это последнее обстоятельство было мне достоверно известно, однако я не решился давать о том знать полиции и вообще разрушать этот путь сообщения: я полагал, что при всяком подобном действии с моей стороны раскольники сделались бы еще скрытнее и непременно проложили бы новую дорогу, о которой правительство могло бы еще долго оставаться в неизвестности. Теперь же наблюдение за характером сообщений и качеством лиц перевозимых несколько удобнее. Я поручил еврею Гершко продолжать свое ремесло, давая только знать о том каждый раз назначенному мною агенту, который уже будет посылать свои донесения Министерству, таким образом, еще при бытности моей в Бессарабии, он уведомил меня, что подрядился перевезть в Белую Криницу двух старообрядческих черниц, прибывших для этого из Москвы, и что многие договаривались с ним о переправе их за границу, в случае, если не приедет поп из России.