Морские миниатюры. Валерий Николаевич Филимонов

аберрации близости и аберрации дальности. Надеюсь, не сильно напугал читателя вышеизложенным. Понятия искажения от аберрации близости и дальности, заимствовано у замечательного русского востоковеда и историка Льва Николаевича Гумилева. Оно ведь и верно, если задуматься, одно и тоже событие, по прошествии лет может не содержать каких-то мелких, но иногда очень важных особенностей, без которых само событие уже и не событие, а всего лишь прожитый период времени, вот и влияние аберрации дальности лет. В свою очередь, написанное, как говорится по горячим следам, тоже может содержать искажения, только теперь уже от излишней эмоциональности, это мы будем считать искажениями от аберрации близости.  Как из кусочков смальты составляются полотна мозаики, так из морских миниатюр состоит жизнь моряка, только у каждого они, разумеется, свои. Таким образом, с необходимыми для начала нашего повествования понятиями, мы разобрались и поэтому, можно немешкотно, отправляться в наше литературное плавание. Ну а какое спрашивается отправление в плавание без соответствующего напутствия? Желаем всем читателям приятного прочтения и положительных эмоций.

      Аргентинская «экзотика»

      Вот и остались в прошлом заходы нашего судна в порты Рио-де-Жанейро, Сантос и Буэнос-Айрес. Какие дивные названия, за которыми, так и кажется, что скрывается какая-то тайна далёких тропических стран. После длительного однообразного океанского перехода, каждый моряк мечтает сойти на берег в порту, побродить по шумным улицам, поглазеть на витрины, купить сувениров и бессмысленных безделушек, которые ушлые продавцы неизменно всучат доверчивым морякам. К сожалению, стоянки в перечисленных портах, получились совсем не такие какими их нарисовало воображение. Все было пронизано суетой, беготнёй и нервотрёпкой.

      В Рио оказались не проиндосированными коносаменты и весь вечер, ночь и утро ушли на бесконечные телефонные звонки в офис компании в Европе, на отправку писем по электронной почте, на ожидание ответов, а когда наконец всё благополучно разрешилось, надо было уже готовиться к отходу и ещё более хлопотному заходу в Сантос.

      В городе великого Пеле, крепкого кофе и знойных бразильянок, нас ждала самовыгрузка крупногабаритных и тяжеловесных частей крана фирмы «Готвальд». Кроме этого, капитан порта потребовал вызова на борт судна инспектора классификационного общества Германского Ллойда для устранения имеющихся замечаний, которые нам выписали в Антверпене инспектора портового контроля.

      После Сантоса был ещё коротенький заход в скучный Итажаи, который потребовал от нас со старпомом тщательных расчётов осадки, так как по информации агента глубина на баре была ненамного больше кормовой осадки судна, а уменьшить её судовым балластом уже не мог, так что пришлось оставить на борту минимум питьевой воды в кормовом танке.

      После Итажаи зашли на выгрузку в Буэнос Айрес, а что там выгружать то, всего 290 тон стали в пакетах. Докеры бы «выкинули» её за два часа, однако у них там случилась забастовка, правда к несчастью, бузили они тоже недолго, так что простояли всего то часов шесть. Ну что такое шесть часов для Буэнос-Айреса! Разумеется, что и в город то сходить не удалось. А как хотелось! От одних названий голова кругом шла «Риколада», «Ла-Плата», «Буэнос-Айрес»! Буэнос-Айрес, кстати, в переводе с испанского значит «добрый воздух» или «здоровый дух» и своё название в действительности оправдывает, дышалось легко. Однако, как и заходы в бразильские порты, заход в Буэнос-Айрес доставил нам также массу хлопот. А дело вот в чем, в Аргентине очень строгая, а вернее будет сказать придирчивая и не предсказуемая таможня, естественно не сама таможенная служба, а её служащие, а ещё точнее, её специальное оперативное подразделение, которое у моряков известно, как «чёрная таможня». Служащие «чёрной таможни» приходят не на каждое судно, приходящее в порты Аргентины, а выборочно и поэтому никогда не знаешь придут они с проверкой или нет. Если приходят на судно, то обязательно найдут к чему придраться и наложить штраф. Собственно, именно с этой целью они и приходят, чтобы оштрафовать судно. Проверка заключается в том, что сотрудники «черной таможни» ходят по судну и проверяют занесена та или иная вещь в таможенную декларацию или нет. Причем проверяют буквально всё! К примеру, заходит сотрудник таможни в судовой офис, видит на столе пепельницу с окурками и просит показать, где именно в таможенной декларации записана данная пепельница, или увидит лежит на столе ластик, спросит покажите, где он записан. Можете себе представить, что все мелочи практически не реально указать в таможенных декларациях. Если не указали, то даже за не внесённую в декларацию пепельницу или ластик накладывается штраф пятьсот долларов и выше, в зависимости от реальной стоимости вещи. Никакие объяснения капитана о том, что эта вещь является неотъемлемой частью судна и не может быть вынесена с борта судна, и, следовательно, не представляет никакой угрозы для экономики и финансовой стабильности Аргентины, таможенные служащие не принимают и в никакие дискуссии и обсуждения не вступают. Для них всё предельно ясно, вещь не задекларирована, значит экипаж планировал её ввезти в страну без уплаты ввозной пошлины, продать местным жителям и получить выгоду, значит он нарушил таможенные правила и должен заплатить штраф. Дичь, разумеется, однако