.

земля, есть и могила.

      Жюль подумал и потом сказал:

      – Уж если земля есть, то есть и могила.

      – Земля, да заступ, – вот и готово.

      – А ты что думал? Могила?.. В земле вырыл, вот она и могила.

      – Уж не иначе, – прогудел Жако. – Это всегда так. Там что другое может и не так, а тут дело верное.

      Жюль отхлебнул абсента.

      – А то как же!.. Вот говорят: то, се… а я свое знаю, и меня не обманешь. Я без ошибки.

      – Зачем ошибка? – Жако насыпал в трубку табаку и закурил. – Ошибки не надо.

      – Потому, я понимаю дело! – почему то начиная раздражаться вскрикнул Жюль. – У меня, у самого, смекалка есть!

      – А что если про могилу сказать, так она есть везде.

      – Могила, – она не то что… Могила… она – могила… Могила, и больше ничего!

      Ну, это поймет всякий: так, вот, сразу, вопроса не исчерпаешь. Но кое-что все таки было проанализировано и разъяснено довольно детально. И не мало еще света пролили бы на дело собеседники, если бы не впуталась Анаиза.

      – Господа! Какой абсент по вашему лучше: шомонский или лангрский?

      Жако вынул изо рта трубку и с недовольным видом посмотрел на кабатчицу.

      – Лангрский. Куда ж ему? Шомонский, по моему, лучше.

      – А многие говорят, что никакой разницы нет, одинаковы.

      – Какая же там разница? все равно, и от лангрского пьянеешь, и от шомонского, – согласился Жюль.

      – Вот только что шомонский как будто чуточку темнее, сказала Анаиза.

      – Нисколько не темнее!.. Темнее? Выдумали!

      Всякие свинства люди выдумывают: лангрский абсент, шомонский; темнее, светлее, – чорт знает что! Почему темнее? Ничего не разберут, а лезут.

      – Никогда не может лангрский абсент против шомонского! – вскрикнул Жюль! И лицо его выразило злобную обиду. – Лангрский!.. Понимают они! Я бы им показал «лангрский»… Дураки!..

      – А если темнее, то разве лучше? – спросил Жако.

      – И не темнее, и не лучше! Кому другому пусть рассказывают, а со мной нечего тут!.. Я дурак, что ли? – закричал Жюль.

      Глаза его сделались такими гневными и сумрачными, что Анаиза сочла необходимым успокоить оскорбленного человека.

      – Боже сохрани! Кто же говорит?..

      А не говорят, так пусть и не говорят… Какого чорта! Всякая сволочь будет соваться, а почему – неизвестно… Не понимают, – пусть спросят людей знающих. Объяснить всегда можно…

      – Ты вот налей мне два стакана! – скомандовал Жюль: – и я тебе сейчас докажу. Я как две капли воды докажу. Я никого не испугался!

      Он встал и с вызывающим видом пошел к стойке.

      – Наливай два стакана!

      … – Вот видишь! Вот он, лангрский твой, – говорил Жюль, когда два стакана абсента стали перед ним на цинковой доске стойки. – Вот он стоит, лангрский… А это вот шомонский. Видал? Вот шомонский, а вот лангрский… Вот и смотри…

      – Ну, смотрю.

      – Видишь лангрский? Видишь, какой он? Он – вон он какой. А шомонский – вот смотри! Видел? Ага?.. Посмотри-ка! Ага!.. Совсем уже не то. Где же? Этот вот, он – вот!.. А тот – вон он!..