Облачный атлас. Дэвид Митчелл

верх «коули», так что для разговоров было слишком ветрено. Молчаливый малый, как и полагается при его должности. Странно признать это, но с тех пор, как начал ублажать миссис Кроммелинк, мне более не по себе при общении с лакеем ее мужа, нежели с самим мужем. (Иокаста продолжает жаловать меня своими милостями каждую третью или четвертую ночь, но только не в том случае, если дома ночует Ева, что оч. мудро. Да и в любом случае, не следует сразу же пожирать все шоколадки, подаренные на день рождения.) Неловкость моя проистекает из вероятности того, что Хендрику все известно. О да, нам безмерно нравится превозносить до звезд свою предусмотрительность, но для тех, кто перетряхивает простыни, секретов не существует. Но я не очень-то беспокоюсь. Не надо требовать от слуг невозможного, а Хендрик достаточно благоразумен, чтобы ставить на наездницу-хозяйку, у которой впереди много лет, а не на инвалида Эйрса со всеми его перспективами. Право же, этот Хендрик – странный тип. Трудно угадать его вкусы. Мог бы стать великолепным крупье.

      Он высадил меня возле ратуши, отвязал «энфилд» и отправился выполнять разнообразные поручения и наносить визит вежливости, как он сказал, своей больной двоюродной бабушке. Я покатил на двух колесах через толпы праздношатающихся туристов, школьников и бюргеров и всего лишь несколько раз сбился с пути. В полицейском участке музыкальный инспектор встретил меня с распростертыми объятиями и послал за кофе с пирожными. Он был в восторге от того, что мое положение у Эйрса так укрепилось. Когда я его покинул, было уже десять часов – назначенное время встречи. Спешить не стал. Хороший ход – заставить торговцев немного подождать.

      Янш, опираясь на стойку в отеле «Рояль», приветствовал меня так:

      – Ага, вот он, живой и невредимый, Человек-Невидимка, вернулся по просьбам общественности!

      Клянусь, Сиксмит, этот бородавчатый старый Шейлок выглядит все более отталкивающим всякий раз, как попадается мне на глаза. Нет ли у него волшебного портрета, припрятанного на чердаке, который с каждым годом все хорошеет{39}? Не мог распознать, почему это он, по всей видимости, так рад меня встретить. Оглядел зал в поисках науськанных кредиторов – один тараканий взгляд, и я пустился бы наутек. Янш читал мои мысли.

      – Так подозрителен, Роберто? Вряд ли я стану причинять вред озорной гусыне, которая несет такие великолепные яйца, так ведь? Ну, давай-ка, – он указал на стойку, – каким ядом будешь травиться?

      Ответил, что пребывание в одном здании с Яншем, пусть даже таком большом, и без того отравляет, а потому предпочел бы перейти сразу к делу. Он ухмыльнулся, похлопал меня по плечу и повел в номер, который снял для нашей сделки. Никто за нами не последовал, но это еще ничего не гарантировало. Теперь мне уже хотелось, чтобы ты назначил менее укромное место для нашей встречи, где головорезы Тэма Брюера не могли бы накинуть на меня мешок, швырнуть в сундук и уволочь обратно в Лондон. Вынул книги из ранца, а он достал из кармана пиджака пенсне. Пытался сбить цену, утверждая, что состояние

39

…этот… старый Шейлок выглядит все более отталкивающим… Нет ли у него волшебного портрета… который с каждым годом все хорошеет? – Инверсия основного сюжетного хода «Портрета Дориана Грея» (1890) Оскара Уайльда. Шейлок – старый ростовщик из «Венецианского купца» Шекспира.