Сравнительные жизнеописания. Плутарх

связи с женою своего сына? Столько-то трудно и почти невозможно открывать истину через историю! Время затемняет потомкам познание происшествий; история же современных деяний и людей то по зависти и неблагоприятству, то по лести и угождению закрывает и безобразит истину.

      Приверженные к стороне Фукидида ораторы кричали в Собрании, что Перикл расточает деньги и уничтожает доходы республики. Перикл спросил народ: «Ужели, по вашему мнению, много издержал?» – «Очень много!» – отвечали афиняне. «Итак, пусть все будет на мой счет, а не на ваш, – продолжал Перикл, – я напишу собственное свое имя на сих зданиях»*. Едва это выговорил он, как афиняне, или удивляясь высокости его духа, или соревнуя ему в славе таких дел, кричали, чтобы все издержки были сделаны от казны общественной и чтобы он не щадил ничего. Наконец раздор его с Фукидидом дошел до того, что одному из двух надлежало подвергнуться остракизму. Он одержал над ним вверх, изгнал его из города и низложил противную сторону.

      По окончании раздора республика сделалась единой и успокоилась. Перикл перевел, так сказать, к себе Афины; принял во власть свою все от афинян зависящие доходы, войско, корабли, острова, море, великую силу и владычество, которое имели над греками и варварами, утвержденное покоренными народами, союзами и дружбой с царями и с владельцами. Уже не вел он себя по-прежнему; не столько был покорен народу, нелегко угождал ему, не уступал его желаниям, как корабль дуновению ветра. Он переменил слабое и к угождению народа во многом склонное правление, как бы мягкую и изнеженную гармонию, в аристократическое и почти царское и, действуя им к лучшему благоразумию и беспорочно, по большей части водил народом по его воле, убеждая и наставляя его; нередко употребляя принуждение и насильственные меры, заставлял повиноваться и следовать против воли тому, что было для отечества полезно. Он подражал врачу, который в болезни долговременной и подверженной различным припадкам то позволяет больному безвредные удовольствия, то дает крепкие и неприятные, но спасительные для него лекарства.

      В народе, имеющем столь великую власть, возникают по необходимости многоразличные страсти. Перикл один умел искусно ими управлять, надеждой и страхом, как бы уздою, то укрощая их дерзость, то ободряя и одушевляя их в унынии. Он доказал тем, что ораторство, как говорит Платон, есть искусство управлять душами и что главное его действие то, чтобы двигать склонностями и страстями, как бы струнами души, требующими весьма искусного прикосновения и удара. Виной этому была не одна сила речей его, но, как пишет Фукидид, слава его жизни, доверенность народа к мужу, самому бескорыстному и непобедимому деньгами. Хотя он город из великого и богатого сделал величайшим и богатейшим, хотя могуществом превысил многих царей и владельцев, из которых многие оставили детям своим в наследство свое владение, но он ни одной драхмой не умножил оставленного ему от отца имения.

      Фукидид описывает с точностью его могущество, а комические стихотворцы, представляя оное с дурной