Один на один. Ник Перумов

Страсть как любил Юра всякие истории «с чертовщинкой». На журнальном столике в его офисе джентльменский набор составляли глянцевые номера «Penthouse» и «Playboy» (русские издания) вперемежку с «Очень страшной газетой», «НЛО» и прочей мистической ерундой. Прав был бывший шеф Юрия, покойный Виталий Николаевич Антонов, говоря: «Юра у нас человек многогранный. У него на пузе – крест за шесть миллионов, а в голове – „летающие тарелки“.

      Короче, так Шестаков и оказался в сверкающем Юрином «Опеле». Наворочено там было! Кнопки, ручки, мигалки, пищалки и свистелки, четыре колонки по всем углам, а главное – пришлепка-дезодорант очень неприличного вида, пахнувшая то ли земляничным мылом, то ли губной помадой. При этом мрачный громила-охранник вызывал смутные ассоциации с «Убийством на улице Морг».

      Разговор не клеился. Да и куда ж ему клеиться, если Юра, усевшись на переднее сиденье, изредка поворачивал голову не более чем на семь градусов влево и заинтересованно гудел:

      – Ну-ну, что там у вас?

      У Шестакова дико чесались руки – вмазать хорошенько по этому маячившему перед ним жирному красному уху, но он лишь цедил сквозь зубы:

      – Да вот, крыс ловим.

      – Шалят? – понимающе реагировал Юра.

      – Безобразничают.

      – Неужели и на людей нападают?

      – Постоянно.

      – Ну и как?

      – Что – как?

      – Кусают?

      – Со страшной силой. – Мишка плотоядно посмотрел на Юрин затылок. – Нападают сзади, прыгают на шею и прокусывают сонную артерию.

      – И часто у вас такое? – Юра от любопытства даже увеличил угол поворота головы до тридцати двух градусов.

      – Пять-семь трупов ежедневно.

      Тут только Юра сообразил, что над ним издеваются, и замолчал.

      Попрощались на «Политехнической» довольно прохладно. «По замашкам – бывший мент», – подумал Юрий, провожая Шестакова взглядом. «Фраер деревянный, – решил Миша. – Тебе лишь бы нервишки пощекотать, а то, что народ в метро заходить боится, – по фигу».

      Увы. Шестаков даже не подозревал, насколько жестоко ошибается.

      «Сейчас куплю пивка, рыбки – и в „дыру“. Мухин наверняка еще там».

      Миша шел вдоль ларьков, приглядывая рыбу посимпатичней. Надо заметить, популярность Шестакова росла не по дням, а по часам. Буквально из каждого ларька зазывно махали руками: угостимся «на халяву»? Ну еще бы! Знаменитый Рэмбо! Фаворит ее величества Носатой! Спешим засвидетельствовать и прочее…

      Какой-то вертлявый рыжий парень обогнал Мишу, остро глянул в глаза, отвернулся, ускорил шаг. Буквально через десять метров Шестаков наткнулся на знакомого продавца Борьку. Тот, пыхтя, выволакивал из «Жигулей» коробку с водкой.

      – Здорово, Рэмбо! Слышь, старичок, пособи чуток. Напарник заболел, вторые сутки здесь надрываюсь.

      Спешить Мише было некуда, поэтому он с готовностью подхватил вторую коробку и пошел за Борькой. Видно, тот и правда сильно намаялся за два дня, потому как шел неуверенно и, завернув за ларек, споткнулся