Поединок. Константин Леонтьев

ейфели проучили надолго (Бог даст, навсегда), на полях Вейссенбурга, Верта и Седана, передовую нацию Запада. Еще не топал тогда ногою в «le sol sacré de la France»[1] дабы вышли из нее (из этой будто бы «священной почвы») новые легионы… еще не топал, – говорю я, – напрасно кривой Гамбетта… (Dans le royaume des aveugles les borgnes sont rois![2]… Еще творец «Парижской Богоматери» не возглашал, обращаясь к осажденной в Париже «la sainte canaille»: – Peuple! Te voila dans l'antre![3]», то есть: «Сосредоточься, скрепись в своей берлоге, великий народ – и зверем кинься оттуда в лицо врагу, и уничтожь, и растерзай его в клочья!..»

      Но «святая парижская каналья» никого уже не могла растерзать и сдалась…

      До всех этих событий, утешительных для человека с политическим смыслом и с хорошим вкусом, – оставалось еще 2–3 года…

      Французы на Востоке были тогда еще дерзки, невежливы, надменны и раздражительны. Очень немногие из них в то время были приятны или хотя бы сносны в обращении. Нужно было вести себя с ними очень осторожно, и тот, кто сам был самолюбив или впечатлителен – должен был удаляться от их общества, чтобы избежать почти верной ссоры… Это испытывали на себе люди всех наций и всех исповеданий; все так чувствительно испытывали это на себе, что я сам был свидетелем тому, как не могли удержаться от личной радости при известиях о поражении французских войск даже и те люди, которые опасались для нации своей или государства невыгодных последствий… Вот до каких непривлекательных свойств довел один век «демократического воспитания» эту французскую нацию, когда-то столь изящную и любезную.

      Итак – дуэль…

      Пришел в Галац очередной пароход «Messageries» и стал у своей пристани. Еще не все пассажиры сошли на берег, как взошел на палубу по какому-то делу или для свидания с кем-то румынский пожилой офицер, – чином, кажется, не более капитана. Взошел и обратился с вопросами к кому-то…

      В эту минуту подходит к нему командир парохода и восклицает строго:

      – Как, monsieur, вы, военный, позволяете себе входить на палубу императорского парохода, не отдавая чести французскому флагу?!

      Румынский капитан с удивлением спросил, как же нужно отдавать эту честь? Он не знает. Столько людей входит и уходит, и им не говорят ничего…

      Примечания

      1

      «в священную французскую землю» (фр.)

      2

      В царстве слепых одноглазый царь (фр.)

      3

      Люди! Вы там в берлоге! (фр.)

1

«в священную французскую землю» (фр.)

2

В царстве слепых одноглазый царь (фр.)

3

Люди! Вы там в берлоге! (фр.)