Посредник. Ник Перумов

что?

      – Я говорил вам. Оато – это запрет видеть женщин их племени.

      – Да, вспомнил. Я еще удивился, чего там запрещать.

      – Вот видите, вам как мужчине это неинтересно, а в моем Паганеле взыграл азарт ученого.

      – Слушайте, Этьен, а почему вы так странно его называете? Что, у него имени нет?

      – Есть. То есть… было.

      – Ага! – Жорж от любопытства даже снял с себя одеяло. – Его убили!

      – Увы, мой друг. Единственный несчастный случай за всю историю моего отеля. Инцидент пришлось замять, иначе я лишился бы клиентов, ну, вы понимаете…

      – Я понимаю. Так в чем же здесь загадка?

      – Не знаю. Мне кажется, эти голографии…

      Тут Жорж вспомнил, что действительно все еще держит в руках пакет.

      – Что здесь?

      – По местному обычаю, нарушителя Оато, верней, то, что от него остается, погружают на плот и отпускают в море. Они считают, что такому преступнику нет места на земле. К тому времени я искал месье… гм, я искал его уже сутки. Вышел на катере и наткнулся на плот.

      – Что там было?

      – О нет, Жорж, этого я не могу пересказать…

      – Вы его похоронили? Здесь?

      – Нет-нет-нет, ни в коем случае! Со мной сделали бы то же самое! Но я поддался какому-то импульсу и схватил с плота камеру.

      – А потом вы поддались другому импульсу и напечатали голографии?

      – Признаюсь, мне было очень страшно. Я даже отправлял материалы в Европу! Можете себе представить, во что мне встала межзвездная почта! Ох, Жорж, я, кажется, уже жалею, что начал вам это рассказывать!

      – Предрассудки! И скорей всего никакой тайны тут нет. Давайте рассуждать логически: если там даже и запечатлена парочка местных уродин, что мне с того? А если нет – вы сами справедливо заметили, что азартом естествоиспытателя я не страдаю и в джунгли за ними не полезу. Согласны?

      Этьен с грустной улыбкой покачал головой:

      – Не согласен. То есть ваши логические построения верны, но вы забыли главное.

      – Что именно?

      – ЗАЧЕМ я дал вам эти голографии.

      – Ну и зачем?

      – Вам было скучно.

      – Вздор. Мне так долго было весело… в системе «Дзинтарс», что после этого… – Жорж некоторое время молчал, вертя в руках пакет, а потом решительно его вскрыл.

      Возможно, погибший был неплохим ученым, но голографом оказался прескверным. Смазанные снимки, сделанные, судя по всему, во время танца. Крупный план улыбающегося туземца – головной убор не влез в кадр. Следом он же, но в полный рост. Хижины, утварь… Группа разукрашенных людей. И в конце – несколько непонятных кадров. Просто зелень: пальмы и лианы. Жорж разочарованно поднял голову. Этьен стоял спиной к нему и смотрел на море.

      – Видели? – Голос его был странно глухим.

      «Видел – что?» – чуть было не переспросил русский, перебирая в руках голографические пластинки. Ничего особенного. Местная экзотика. И вдруг он увидел. На одной из тех странных, с зеленью. Это была не пальма. И не лиана, обвивающая ствол. Утомленный