Вид на жительство в раю. Наталья Андреева

паспорт. Тот открывает документ и читает:

      – Пенкин Анатолий Иванович. Четырнадцатого июля шестьдесят шестого года. Место рождения деревня Сосенки… Это где ж такая?

      – Далеко.

      – Понятно, что не близко. Э-э-э… А регистрации-то у тебя нет! Анатолий Иванович! На каком основании проживаешь в столице?

      Пенкин невольно вздыхает:

      – Так это… того…

      – Ну, понятно. – Хлынов хлопает его по плечу. – Пойдем, поговорим. Насчет регистрации.

      – А как же насчет мобил? – Пенкин растерян.

      – И за это тоже. Кстати, я не представился: оперуполномоченный Хлынов Олег Александрович. Уголовный розыск.

      – Ага. – Пенкин морщит лоб. – Это… Так мне к вам!

      – Ко мне, – соглашается Хлынов. – А я только что жаловался, что праздники кончились! Так вон же он: праздник!

      Анатолий Пенкин смотрит на него озадаченно. И идет к лестнице на второй этаж. Хлынов пропускает его вперед. Оборачивается, смотрит через плечо на дежурного и подмигивает. Тот широко улыбается. Удача! Явка с повинной! Пенкин-то простак! Сколько бы его ловили? Нападал он преимущественно в сумерках, особых примет нет. Разве что татуировка на правой руке… Но мало ли на свете «Толянов»? Именно так и написано на пальцах у Пенкина. И кто его надоумил прийти с повинной?

      Пенкин и Хлынов идут по длинному коридору. Анатолий крутит головой, читает надписи на дверях и бессмысленно улыбается. Хлынов невольно думает: «А может, он это… того? Сумасшедший?» Всякое бывает. Наговорит на себя, признается во всех смертных грехах, а по нем, оказывается, психушка плачет.

      Они входят в кабинет, на дверях которого табличка: «Уголовный розыск». Хлынов усаживается на стул и гостеприимно говорит:

      – Ну, садись, Пенкин Анатолий. Будем составлять протокол.

      – Ага.

      Пока Хлынов раскладывает на столе бумаги и ищет ручку, Пенкин смотрит на него с готовностью. Первым делом Хлынов переписывает паспортные данные. Потом зевает:

      – Ну-с, как говорится, приступим. К уголовной ответственности раньше привлекался?

      – Ага, – кивает Пенкин.

      – Что «ага»? – Хлынов поднимает голову.

      – Так это… того… Все равно ведь узнаете.

      – Опа! Значит, имеешь судимость? Когда отбывал наказание?

      – Так это… уж восемнадцать лет, как освободился!

      – Судимость, значит, давно погашена. А подробности?

      – Так это… за драку. Выпили мы, пошли в клуб, на танцы. Там выпили еще. Ну и… Сам не помню, как вышло, – разводит руками Пенкин. – Очнулся в участке. Оказалось, помяли городских маленько. А одного – сильно. Инвалидом он остался.

      – Причинение тяжкого вреда здоровью из хулиганских побуждений. Понятно. Сколько отсидел?

      – Три года. Вроде как ранее не судимый, да и пацан еще зеленый был. Снисхождение, значит. Минимум дали. Должен был в армию идти, а тут…

      – Пошел под суд, потом на зону. Понятно. Ну, вышел ты, а дальше?

      – Так это… В деревне жил. Потом в Москву подался.

      – И давно ты в Москве?

      – Да