Соло-Рекс. Антон Грановский

тем, как снова покинуть квартиру, он надел мундир космодесантника, который носил для конспирации – серый плащ-кимоно и хакаму серебристого цвета, позаботившись о том, чтобы узел пояса точно совпадал с точкой энергии – танденом. Затем проверил свой двадцатизарядный плазменный пистолет и сунул его в кобуру. На рукояти пистолета был выгравирован Святый Крест с тремя священными истинами на верхней и боковых перекладинах – «Верую в Сына Божия. Верую в дхарму. Верую в Церковь».

      Стоя у окна и поправляя хакаму, Клов окликнул своего персонального робота:

      – Эй, Панч!

      – Что, босс? – мгновенно отозвался робот.

      – Ты должен быть настоящим полиглотом. Что такое «эго сум»?

      – Эго сум? – Панч нахмурил свой гладкий лоб. – Это на латыни. Означает «я существую».

      – Я существую, – повторил Клов задумчиво. – Что такое латынь?

      – Мертвый язык. Люди перестали говорить на нем за много веков до эвакуации. «Ego sum» – это слова Бога, обращенные к дневнему пророку Моисею. В книге «Исход», в третьей главе...

      – Достаточно, – оборвал его Клов.

      – Как скажете, босс. – Складки на лбу робота расправились. – Что-то еще?

      – Да. Когда вернусь домой, напомни мне, чтобы я прочистил тебе мозги.

      – Босс, мои «мозги» – вершина достижений человеческой мысли, – сказал робот. – И они совершенно не нуждаются в чистке.

      Капитан Клов снова задумался.

      «Пастор Накамура окликнул меня по имени. Откуда он мог меня знать? Моего настоящего имени нет даже на моем персональном чипе».

      Размышляя об этом, капитан Клов достал из кармана сигареты, выданные ему на «складе привилегий». Взглянул на коробку. На ней была изображена пустыня, и по этой пустыне брел верблюд. Сигареты были набиты не здешней травой, а настоящим табаком, семена которого вывезли четыреста лет назад с Земли и теперь выращивали в оранжереях в количествах столь малых, что доставались драгоценные сигареты только вельможам, членам Военного Совета и толстосумам.

      Капитан закурил и несколько раз затянулся. Сигареты были крепкие, и у него слегка закружилась голова. Ощущение не столько приятное, сколько странное.

      Он снова затянулся. Головокружение прекратилось, однако никакого особого удовольствия Клов не почувствовал – обычные сигареты из ежедневного пайка были ему привычнее. Они бодрили и прогоняли дурные мысли. От этих же на душе стало непривычно мрачно и тоскливо.

      На одном из рекламных щитов, видных из окна, древняя кинодива в мини-юбке и в забавной шляпе танцевала на огромном барабане и подпевала себе высоким голосом:

      Я из пушки в небо йду!

      Тиги-диги-ду!

      Тиги-диги-ду!

      Клов вспомнил о том, как вместе с женой Анной смотрел этот древний фильм в одном из маленьких кинотеатров Квартала Искусств. Анна обожала древние фильмы не меньше, чем он – древнюю музыку.

      Мысли о жене потянули за собой целую цепочку других воспоминаний. Первая встреча, первый поцелуй, день бракосочетания...