Блудные братья. Евгений Филенко

лап. Еще две лапы были вскинуты в приветственном жесте, а жвалы у ротового отверстия предельно разведены, что должно было означать крайнюю степень радушия.

      Вместе с ним собрание почтил своим присутствием упрятанный в защитную капсулу на гравиплатформе, взиравший на окружавших из-за трехслойного фильтра, меняющего плотность в зависимости от освещения, ихтиоморф-клилкеш с непереводимым, но вполне произносимым звукоподражательным именем Блукхооп. Капсула сходна была с перламутровым яйцом полутора метров в диаметре и высотой около двух. Наполнял ее минеральный раствор, совпадавший по составу с естественной средой обитания на планете Фамфооп. Что там было внутри, не знал никто, и потому истинный габитус ихтиоморфа оставался загадкой для его собеседников. А спросить впрямую всем, даже простосердечному Грозоеднику, казалось неуместным… Иногда из-за мутной пелены к прозрачному окошку вдруг всплывал равнодушный глаз-блюдечко, порой возникали толстые вывороченные губы с двумя парами усиков в углах рта, а иной раз мелькала белесая кисейная пелерина, растянутая между жесткими костяными лучами – не то плавник, не то хвост… В данный момент Блукхооп попросту плыл в своем яйце-скафандре по воздуху сбоку и чуть выше Грозоездника, легко касаясь его передней лапы трубчатым манипулятором. Никаких эмоций при виде Кратова он не обнаружил, никаких звуков приветственного свойства не издал. Лишь выглянул из своей капсулы на мгновение – зафиксировать факт прихода.

      За Грозоездником и Блукхоопом, явно рассматривая их не как живые души, а скорее как самодвижущуюся домашнюю утварь, следовали три кошки – вначале обязательная для всех эльдорадских домов трехцветная, затем беспросветно-черная, замыкающая же была сиамского окраса.

      Последним стремительно вышел как всегда изящный и загадочный Эрик Носов, почти подбежал к Кратову, тряхнул его руку, заглянул в лицо, сочувственно поцокал языком и так же стремительно унесся в пустовавшее кресло возле стены.

      – Двадцать часов пять минут, – сказал Понтефракт и поставил бокал на круглый столик перед собой. – Все в сборе. Я включаю протоколирование. Возражений нет?

      Выждав паузу, он плавно опустил палец на скрытый в столешнице сенсор.

      Все взгляды последовали за его движением. Даже Блукхооп приник к окошку сначала одним глазом, затем другим и сосредоточенно плямкнул губами.

      Прошла минута, а то и больше.

      Кратов кашлянул и подсел к столику.

      – Такое чувство, что совещание можно закрывать, – промолвил он.

      Агбайаби сухо рассмеялся, будто закашлялся.

      – И в самом деле, – сказал он.

      – Идиотское положение, – продолжал Кратов. – Не самые праздные люди в Галактике собрались в одном и том же месте, чтобы из вечера в вечер раскланиваться, точить лясы о малозначащих вещах, слегка выпивать, – Понтефракт озадаченно покосился на свой бокал, – и расходиться ни с чем.

      Грозоездник перебрал