Сокровища Массандры. Юрий Гаврюченков

и увидел недалеко от себя крупного парня в клетчатой рубашке и спортивных штанах. Меняла неторопливо шел, заглядывая в купе и предлагая совершить обмен по выгодному курсу. К нему никто не стремился.

      – Меняем, молодой человек? – пригласил он к сотрудничеству встреченного по пути Макса.

      – Нет, спасибо, – кратко и вежливо отказался аферист.

      Валютчик обратился с тем же вопросом к Майе, но та, глянув на своего спутника, отказалась.

      – Как хотите, здесь самый выгодный курс. В Симферополе будет дороже, – пропел меняла, прежде чем отчалить.

      – Чего ты не хочешь деревянные на хохлобаксы поменять? – напустилась она на Макса, едва валютчик скрылся в тамбуре. – Слили бы ему тонн пять, чтобы на вокзале не париться. Ночью же приедем!

      – Там и ночью обменники открыты. – Макс верно угадал прелести курортного сервиса. – В поезде менять не советую. Здесь курс, конечно, выгоднее, но высок шанс получить фальшивые гривны, если меняла тебя за лоха сочтет.

      – А мы так сильно на лохов похожи? – надулась Майя.

      – Ну, во-первых, неизвестно, что в голове у него перемкнет, – рассудил Макс. – Во-вторых, мы хоть и ребята что надо, но здорово маскируемся.

      Майя, если и заметила издевку, то виду не подала.

      Минут через десять после первого менялы появился второй, толстощекий чернявый мужик с глазами навыкате. В руках он ничего не держал, но из расстегнутой сумки-кенгурухи виднелась толстая пачка дензнаков стран-соседей.

      – Рубли на гривны, гривны на рубли, меняем-меняем, – монотонно бормотал он, приглядываясь к реакции пассажиров.

      У ненавязчивого валютчика дела шли куда лучше, чем у его настырного коллеги. Пассажиры то ли его не боялись, то ли были настолько заворожены гипнотическим напевом, что полезли совершать сделки. Макс остался к его заклинаниям равнодушен, а вот Майя сунулась было с кошельком, пришлось вежливо оттеснить ее обратно в купе.

      – Ты чего? – прошипела Майя.

      – Ну-ну, знаю я тебя, обменяешь на тысячу, стибришь двадцать тысяч. Прячь тебя потом на багажной полке от разъяренных барыг, – урезонил Макс свою непоседливую подругу и, видимо, попал в яблочко, потому что Майя не нашла, что возразить.

      Она вернулась на свое место, достала несессер и увлеклась маникюром, а Макс занял пост у окна.

      После Харькова деревенские дома, утопающие в садах, крышами ничем не отличались от изб северо-запада России в Любцах или, скажем, в Любани, только стены у всех были кирпичные. Деревянный дом, как в Ленобласти, Макс приметил только один.

      В сумерках проехали Сиваш. Залив подступил к насыпи с обеих сторон, казалось, поезд вот-вот свалится в воду и утонет вместе со всеми пассажирами. Это было страшно и весело. По вагону разносили пиво. Запотевшую бутылку «Оболони» Макс приобрел за двадцать рублей и был сильно удивлен, почему в поезде ледяное пиво ценится так дешево. Взятый на закуску лоток с парой котлет, картофельным пюре, огурцом, помидором и хлебом стоил шестьдесят рублей.

      – Добро