Игра форов. Лоис Буджолд

они подразумевали применение резиновых шлангов со свинцом внутри. Хотя кто знает, чем лакомилось воображение Метцова в военной истории Барраяра?

      На губах Метцова появилась нехорошая усмешка, и он повернул голову к дороге, по которой кто-то двигался. Затем подозрительно сердечным тоном обратился к Майлзу:

      – Вы знаете, младший лейтенант, в чем был смысл тщательно насаждаемого соперничества между родами войск, существовавшего на старушке Земле? В случае мятежа всегда можно было уговорить пехоту стрелять в моряков и наоборот.

      – Мятеж? – воскликнул Майлз, забыв о своем решении говорить только тогда, когда его спросят. Ему казалось, что он ослышался. – Я думал, речь идет совсем о другом – о страхе отравиться.

      – Так было сначала. Теперь из-за нелепого поведения Бонна вопрос перешел в новую плоскость. – На щеке Метцова дернулся мускул. – Когда-то это должно было случиться в новой армии – мягкотелой армии. Повиновение командиру – это вопрос принципа!

      «Типичная для старой армии трепотня о принципах. Ох уж эти старые пердуны!»

      – Принципа, сэр? Какого? Это же просто уничтожение отходов. – Майлз почувствовал, что задыхается.

      – Это массовый отказ подчиниться прямому приказу, младший лейтенант. Любой заштатный адвокатишка квалифицирует случившееся как бунт. К счастью, его легко искоренить; надо только поторопиться, пока бунтовщики малочисленны и неорганизованны.

      По дороге маршировал взвод новобранцев в белых зимних маскировочных халатах под командой сержанта с базы – ветерана, служившего под началом Метцова еще во времена Комаррского мятежа и переведенного сюда вместе с командиром.

      Новобранцы, как с ужасом убедился Майлз, были вооружены смертоносными нейробластерами, которые никоим образом не должны были попасть в их руки. И Майлз почти физически ощущал их нервное возбуждение: даже они, эти зеленые ребята, понимали, с чем имеют дело.

      Сержант между тем расставил новобранцев вокруг онемевшей команды Бонна и пролаял приказ. Они взяли оружие на изготовку, нацелив серебристые параболоиды, поблескивающие в свете окон административного корпуса, в головы техников. Лицо Бонна стало белым, как у привидения.

      – Раздеться, – сквозь зубы приказал Метцов.

      Люди не верили своим ушам; в колонне возникло замешательство; только один или двое поняли приказ и начали раздеваться. Остальные, обмениваясь недоумевающими взглядами, с запозданием последовали их примеру.

      – Когда вы снова будете в состоянии подчиняться, – отчетливо и громко выговорил Метцов, – можете одеваться и приступать к работе. Выбор за вами. – Он отошел назад, кивнул сержанту и занял прежнюю позицию у флагштока. – Это немного охладит их, – пробормотал он так тихо, что Майлз с трудом расслышал его. Метцов, казалось, был уверен, что проведет здесь не более пяти минут; весь его вид свидетельствовал, что мысленно он уже в теплой комнате и наслаждается чем-нибудь горячительным.

      Майлз заметил среди техников Олни и Паттаса. Были там и другие,