Стражи Перекрестка. Александр Маслов

по ту сторону стекла. Может, оттого что Хрипунов так долго и напряженно вглядывался, ему показалось, будто зеркало подернулось синеватой дымкой, и где-то в углу его мерцают языки пламени. Василий Михайлович нервно обернулся, оглядел помещение – все в нем было по-прежнему: занавешенное наполовину окно, на прежнем месте стол с телефонами и разбросанными документами, кресло и стулья. Однако, обстановка кабинета в зеркале отражалась иначе: дымка стала гуще, за ней просматривалась стена из грубых каменных блоков.

      Хрипунов метнулся к телефону внутренней связи и, когда дежурный взял трубку, рявкнул:

      – Кого-нибудь свободного ко мне! Пулей!

      Прошло около двух минут, прежде чем в кабинет начальника Второго Отдела заглянул молоденький лейтенант. Все это время Хрипунов жадно глотал воду из графина, запивая растаявшие таблетки и горький вкус во рту.

      – Вызывали, товарищ подполковник? – спросил лейтенант.

      – Вызывал. Сюда иди, – Василий Михайлович указал на точку посреди ковровой дорожки.

      Лейтенант Ивашин без энтузиазма двинулся к указанной позиции.

      – Теперь смотри в зеркало, – приказал Хрипунов.

      Молодой милиционер, ожидая невеселой шутки или какого-то подвоха, настороженно посмотрел на собственное отражение.

      – Что видишь?

      Себя вижу. За собой старого козла в погонах, от которого тошно всему Управлению, – хотел сказать лейтенант, но, не решившись на дерзость, произнес сквозь зубы:

      – Ну… себя и вас.

      – Да… Странно. И я теперь вижу только тебя и себя, – признал Василий Михайлович. – Очень странно.

      – А что там должно еще быть? – поинтересовался Ивашин. – Зеркало как зеркало. Не кривое же как в комнате смеха.

      – Ты здесь не умничай. Бери тряпку, там за шкафом, – начальник Второго Отдела указал на дальний угол кабинета, – и вытри его как следует.

      – Кого? Шкаф или зеркало?

      – Зеркало, дурень.

      – А что, собственно, случилось, товарищ подполковник? – недовольно произнес молодой милиционер.

      – Тебе это знать не надо. Бери и вытирай.

      Покраснев, тихо посапывая от обиды, Ивашин взял тряпку и принялся охаживать зеркало и деревянное обрамление. Хрипунов присел на стул, ждал, пока лейтенант стирал со стекла пыль и жирные пятна.

      – Все, – закончив работу, Ивашов повернулся.

      – Все так все. Ступай к себе, – Василий Михайлович по возможности благодушно улыбнулся.

      После ухода молодого милиционера Хрипунов вглядывался в начищенное зеркало и вел сам с собой горячую дискуссию на тему «что могло стать основанием чертовщины в стенах серьезного государственного учреждения». Списывать произошедшее на банальную галлюцинацию он не мог, поскольку ни разу за свою непростую жизнь не был ей подвержен. И до сих пор Василий Михайлович считал, что галлюцинации и разного рода видения случаются только у алкоголиков, наркоманов и лиц с ущербной психикой.

      Почесывая