Разорванный август. Чингиз Абдуллаев

организуем, – пообещал Горбачев.

      Он попрощался и положил трубку. Посмотрел на сидевшего в его кабинете Болдина.

      – А ты что об этом думаешь?

      – Он сделал нам подарок к очередному Пленуму, – сказал Болдин. – Можете себе представить, какой будет реакция секретарей обкомов на этот указ.

      Горбачев еще раз внимательно посмотрел на него и потянулся к трубке. Он хотел позвонить своему заместителю Ивашко, но в последний момент передумал. Ивашко не пользовался авторитетом даже среди украинских секретарей обкомов. И уж тем более он не мог бы ничего решить с российскими партийными главами регионов, многие из которых все еще сохраняли на местах реальную власть. Вместо Ивашко он позвонил Шенину. Горбачев не просто выдвигал этого способного человека в секретари ЦК КПСС. Он считал, что на съезде Шенин сможет заменить Ивашко и руководить партией как первый заместитель Генерального секретаря.

      – Олег Семенович, здравствуй, – начал Горбачев.

      – Здравствуйте, Михаил Сергеевич, – ответил Шенин.

      – Читал постановление Бориса Николаевича о департизации в Российской Федерации?

      – Читал, конечно. Мы все читали, и все возмущены его очередным выпадом против партии, которой он стольким обязан.

      – Что думаете делать?

      – Не выполнять его распоряжений. Я уже говорил с нашими юристами. Указ президента России не может являться основанием для пересмотра ситуации в Российской Федерации, пока она входит в состав Советского Союза. Приоритет союзных законов над российскими очевиден.

      – Приезжай ко мне, нам нужно поговорить, – сказал Горбачев и положил трубку.

      – Это все из-за лондонских встреч, – решил подать голос Болдин, – многие считают, что Ельцин решил использовать ситуацию.

      – Выбрал нужный момент, – нахмурился Горбачев, – наши западные партнеры тоже хороши. Только болтают, и ничего конкретного.

      – Буш скоро приезжает в Москву, – напомнил Болдин, – на подписание договора. Можно будет показать это подписание как итог нового мышления, итог нашей новой политики.

      – Это их уже не остановит, – отмахнулся Горбачев. – У меня были наши военные. Ахромеев вообще считает, что мы не должны торопиться из-за явного дисбаланса в Европе, а Варенников просто требует заморозить все наши отношения с Западом и наращивать нашу группировку в Европе. Они все еще мыслят устаревшими категориями. Моисеев тоже хорош. На встречах в Америке соглашается на все инициативы американцев, а, попадая в Москву, к своим, начинает говорить совсем иное.

      – Туда он летает вместе с работниками МИДа, а здесь он в своей привычной среде, – пояснил Болдин.

      Раздался телефонный звонок. Горбачев недовольно посмотрел на аппарат, снял трубку и, услышав голос председателя КГБ, поморщился. Этот тип уже давно его нервировал.

      – Михаил Сергеевич, извините, что беспокою вас, – начал Крючков. – Дело в том, что опять звонит Борис Николаевич. Он требует определиться с созданием российского