Vive le basilic!. Вера Камша

бросалось в глаза.

      – Странная история, – в конце концов засомневался и Поль. – Не могут же они сами верить в свое вранье, а они верят.

      – Зато я не верю, что счастливые обладатели двухсот с лишним тысяч золотом останутся любоваться этим богатством в саванне, – отрезал Пайе. – И еще я не верю, что гаррахи способны такое провернуть сами, хотя на побегушках быть и могут. Хабашиты с аксумитами за Реку не заходят. Я уже о своих подумывал, только все, кто уцелел, – в Алможеде.

      – Тогда остаются черти, – хмыкнул журналист. – Но доктор запишет нас в мракобесы.

      – Сначала вывернем наизнанку царька. Он первым навел нас на «следы», возможно, с самого начала был заодно с грабителями.

      – Я как-то не понял, что он вообще собой представляет? На первый взгляд, ни рыба ни мясо, но посох у него роскошный – хоть сейчас в Оперу.

      – Род их всегда тут верховодил, вот и таскает символ власти; странная штука, даже вы обратили внимание. Надо думать, осталась от каких-то древних царей. Гаррахи ж не всегда таким несчастьем были, города строили не хуже аксумитов, а нынешний заправила себе на уме, на хабашитов поглядывает. Мы местными делишками особо не интересуемся, а Хабаш с колбасниками не так уж и далеко. Если бы конвой пропал здесь, я бы знал, кого трясти.

      – Так больше все равно некого. Конечно, не мое дело, но здешнего мэра я бы тоже без присмотра не оставлял, охотники-то пропали.

      – Почтенный старейшина отправится с нами. Соберем всех вместе и посмотрим. Святой отец тоже не помешает.

      – Как бы цветы без него не завяли, – усмехнулся журналист. – А с остальными что?

      – Пока ничего.

      Уже в сумерках, для острастки пристрелив и зажарив несколько мелких местных коз, легионеры двинулись в «столицу». Пришлось поторапливаться – новость о рассерженных людях с ружьями не должна была их опередить.

      Глава 2

      Их все же опередили, хоть и не так, как опасался Анри. Вернувшиеся разведчики только и смогли, что прохрипеть: «Господин капитан, всех… да… точно всех…»

      Потом Тома тряс головой, глотал из чужой фляги, позабыв про свою, так и висевшую на поясе, и пытался докладывать. Его слушали и молчали, слов не находилось даже у Монье, и дело было не в смерти – с ней в Легионе давно свыклись, просто смерть всегда являлась к кокатрисам сама, а сейчас они вторглись в ее владения. Когда лицо разведчика начало багроветь, капитан ровным голосом велел вернуть флягу и доложить, как того требует устав. Легионер вздрогнул, вскинул руку к кокарде и очнулся. Он был отличным разведчиком, капрал Тома, и, прежде чем погнать коня к своим, проехал главной улицей до «Пале-Рояля». И вошел.

      Налитые кровью глаза «ели» начальство, а ставший деревянным голос бубнил, что селение вырезано подчистую – люди, домашний скот, собаки, птица до последнего цыпленка. Что мертвые так и лежат, где их настигла смерть. Что многое сгорело, но «дворец» – нет. Что убийцы не взяли ничего даже у царька. Что чужаков не обнаружено, только следы неподкованных лошадей и стервятники.