Гордость и предубеждение. Джейн Остин

и вовсе не стоит обходительности. Такой заносчивый, такой самоуверенный – сие попросту невыносимо. Бродил да бродил по зале, воображал, будто весь из себя величествен! Недостаточно красива, чтоб с нею танцовать! Жаль, что вас не было, дорогуша, – вы бы его приструнили, как вы умеете. Мне он не понравился до крайности.

      Глава IV

      Едва Джейн и Элизабет остались наедине, старшая сестра, прежде восхищавшаяся г-ном Бингли сдержанно, поведала, как восторгается им.

      – Он таков, каким надлежит быть молодому человеку, – сказала она. – Разумный, мягкий, жизнерадостный; и я никогда не видела столь замечательных манер – такая сердечность и такое совершенство воспитанья!

      – И к тому же он красив, – отвечала Элизабет, – каким молодому человеку тоже полагается быть, если он способен. Итак, характер его совершенен.

      – Мне сильно польстило, что он пригласил меня во второй раз. Я не ожидала подобного комплимента.

      – Правда? А я ожидала. В сем и разница меж нами. Тебя комплименты неизменно застают врасплох, меня же – никогда. Что может быть естественнее, чем пригласить тебя снова? Ты раз в пять красивее любой дамы в зале – он же не слепой. Дабы сие увидеть, ему не нужна галантность. Итак, он очень мил, и я дозволяю тебе питать к нему симпатию. Тебе нравились персоны и поглупее.

      – Лиззи, милая!

      – Ты, знаешь ли, чересчур уж склонна любить людей вообще. Ни в ком не видишь слабостей. Все мнится тебе добрым и приятным. Я в жизни не слыхала, чтоб ты дурно о ком-нибудь отозвалась.

      – Я бы не желала порицать человека опрометчиво; однако я всегда говорю, что у меня на сердце.

      – Я знаю; это и удивительно. С твоей здравостью – и столь неподдельная слепота к чужим порокам и вздору! Притворная щедрость души распространена немало – ее встречаешь повсюду. Но быть щедрой без чванства либо умысла, во всяком нраве уметь распознать хорошее, возвысить его, а о дурном умолчать, – к сему способна ты одна. И, кстати, его сестры тебе тоже понравились? Они себя ведут иначе.

      – Разумеется, не понравились – вначале. Но они весьма приятные дамы, если с ними поговорить. Госпожа Бингли будет жить с братом и вести хозяйство, и я сильно ошибусь, если она не окажется милейшей соседкой.

      Элизабет выслушала молча, однако не поддалась: дамы на балу не желали со всеми быть приветливыми; будучи проницательнее сестры и менее податлива, а равно обладая сужденьями, не затуманенными вниманьем к собственной персоне, Элизабет крайне мало склонна была сих дам одобрять. Да, они были весьма элегантны, не лишены благодушия в минуту удовольствия, не без таланта к обходительности, если такова была их цель, однако горделивы и самодовольны. Они были довольно красивы, учились в одном из первых частных пансионов города, располагали наследством в двадцать тысяч фунтов, имели привычку тратить больше, нежели до́лжно, и вращались в высшем обществе, а стало быть, как ни посмотри, имели право высоко ценить себя и ни в грош не ставить всех прочих. Они были дочерьми уважаемого семейства с севера