Королева придурочная. Галина Врублевская

коммуникации были ветхие и то и дело случалось аварии. Когда она управилась с делами, был двенадцатый час. Забравшись под одеяло, Ксения вдруг поняла, что весь вечер пыталась выкинуть из головы сомнительный диагноз, вынесенный ей по методике Марии. «Сглаз – чушь какая-то! Кстати, – подумала она, – я, как и Никитка, не понимаю, почему люди бывают неблагодарны, почему за добро платят злом». Вспомнила Ксения и дату, стоящую на графике под самым большим пиком, хотя в тот момент едва бросила взгляд на бумажку. В девять лет – первая атака. Кто мог тогда желать девочке зла? Ксения закрыла глаза. События повседневности отходили на задний план, пропускали вперед редко всплывающие в памяти картины детства.

      Всплыл перед закрытыми глазами огромный серый дом с колоннами, высокой аркой над воротами и фонтаном перед фасадом – угловой дом на набережной Карповки, дом номер тринадцать. Может, все дело в этом злосчастном номере? Хотя дом когда-то считался элитным, самым заметным на Аптекарском острове – острове медиков и аптекарей еще с петровских времен. Был он построен в стиле вычурного конструктивизма и заселен видными деятелями искусства и науки. Позднее, благодаря заслугам отца в области медицины, они тоже въехали в этот дом. Память вела Ксению мимо фонтана, через фигурную ограду двора, к знакомому подъезду. Не зачуханная проблемами женщина, не врач, не мать-одиночка, – счастливая девочка Ксюша прыгала через ступеньки, взлетала по ступеням вверх, на свой пятый этаж.

      У Ксюши были замечательные мама и папа. Папа работал научным сотрудником в НИИ гриппа, до его работы было рукой подать – район был средоточием медучреждений. Папа считался светилом в своей области. Мама, тоже врач по образованию, в тот момент не работала, занималась воспитанием дочки и домом. Ксюша не знала отказа ни в чем, но это не сказалось на ее характере, не превратило в избалованную капризулю. Одного укоризненного взгляда отца было достаточно, чтобы пристыдить ее за неприглядное поведение. Мама, в свой черед, умела объяснить, что такое хорошо и что такое плохо. Ксюша принимала ее точку зрения, как свою. Уже тогда у девочки развилось замечательное качество, плюсы и минусы которого она пожинала всю дальнейшую жизнь: девочка все стремилась сделать на высшем уровне. И школьные уроки, и задания по музыке, и даже трудно дающееся ей рукоделие. В то время на школьных платьях еще носили белые воротнички, и Ксюша порой по три-четыре раза перешивала и отпарывала злополучный белый лоскут. Ей было неведомо, что ночью, когда она уже спала, мамины руки переделывают ее работу.

      Ксюша выделялась среди второклассниц. Форменное платьице сидело на ней безукоризненно, так как было сшито в ателье на заказ. Лаковые черные туфельки вместо растоптанной «сменки». Ранцы и рюкзачки – особенные, с картинками и наклейками: в магазинах такие не продавались – папа привозил их из загранкомандировок. Две длинных, толстеньких косички с коричневыми бантиками на концах – на груди пылала яркая октябрятская звездочка с кудрявой головкой маленького Ленина. Такая ученица