Властитель женских душ. Татьяна Гармаш-Роффе

пять минут второго. Беспокойство нарастало.

      – Пойду постучу ему в дверь, – поднялась Марион.

      Остальные проводили ее глазами. Право «постучать» в дверь имелось только у нее: в доме было заведено железное правило – писателя не тревожить!

      Впрочем, вслед за ней поднялся Фредерик. И, чуть помедлив, за ним потянулась прислуга, выдерживая почтительное расстояние.

      Кухня располагалась в левом крыле дома. Дальше за ней находились служебные помещения: большая кладовка, не менее большая прачечная, потом площадка с выходом в сад и лесенкой в подвал, а еще дальше – комнаты прислуги. В доме постоянно жили только Мелани и Кристиан, тогда как остальные были приходящими. Фредерик обитал на втором этаже, где находилась и хозяйская спальня. Там же располагался и кабинетик секретаря, и еще много разных комнат, по большей части никому не нужных. Жан-Франсуа купил этот дом на свои первые миллионы, когда ему еще и тридцати лет не стукнуло, осуществив давнюю мечту. Он был выходцем из дворянской семьи, но родители его жили весьма скромно: состояние промотал еще их дед. И для Жана-Франсуа приобретение дворянской усадьбы являлось символом восстановления статуса всей семьи…

      Кабинет писателя находился в противоположном крыле дома, в правом. Марион стремительно пересекла столовую, затем гостиную, затем «кофейную» (так называл ее Жан-Франсуа, потому что любил именно в ней распивать кофе и крепкие напитки с гостями), затем библиотеку. Кабинет являлся последним жилым помещением с этой стороны: сразу за его стенкой находился огромный гараж, бывшая конюшня, где царствовал Кристиан. Дойдя до двери, она прислушалась. Правда, это было совершенно бессмысленно: все знали, что помещение отделано звуконепроницаемым материалом. Жан-Франсуа наговаривал текст романа в голос, и компьютерная программа печатала его сама. Случалось, – Марион как-то слышала в один из тех исключительных моментов, когда муж пускал ее к себе, – он с программой ругался. «Дура! – кричал муж на программу. – Я сказал: запятая!»

      И программа послушно печатала: «Дура, я сказал».

      Они тогда еще вместе с Жаном-Франсуа весело хохотали.

      Оглянувшись, – Фредерик стоял на пороге библиотеки, за ним, в некотором отдалении, просматривались остальные, – Марион несколько раз ударила изо всех сил кулаком в дверь, которая была также звуконепроницаемой.

      Но никакого эффекта, Жан-Франсуа не откликнулся.

      Марион барабанила в дверь, пока не отбила себе кулаки. Затем повернулась и посмотрела на Фредерика. Тот, в свою очередь, глянул на часы.

      – Полвторого, – произнес он. – Так дядя еще никогда не запаздывал с выходом…

      – Но он ведь финал дописывает, – неуверенно проговорила Марион. – Вы сами так сказали… Может, ему требуется лишнее время, чтобы поставить последнюю точку? Тем более что из издательства вчера звонили… По срокам роман должен быть закончен завтра. Договор-то подписан, аванс мужу заплатили, так что они беспокоятся…

      – Он бы меня предупредил! – Фредерик подумал. – Ладно, ждем еще десять минут. Если дядя…

      Он не договорил и уселся