Прозрение. Владимир Михановский

бури он бежит,

      Опережая взгляд,

      И прах летит из-под копыт,

      И в каждом – гром победный скрыт,

      И молнии горят.

      Умерит он твою тоску,

      Поймет твои дела,

      Газель настигнет на скаку,

      Опередит орла.

      Гуляет смерчем по песку,

      Как тень, нетерпелив,

      Но чашу влаги на скаку

      Ты выпьешь, не пролив.

      Парень, успокоившись, возобновил прерванный рассказ. Камп насторожился. Он продолжал сидеть, уткнувшись в книгу носом, словно начисто поглощенный чтением.

      – Как он теперь у вас лекции будет читать? – спросил человек в комбинезоне, которого Камп мысленно окрестил рабочим, – так оно, впрочем, и оказалось.

      – Лекции? Да как обычно, – пожал плечами парень.

      – Когда у вас должна быть лекция Гуго Ленца? – спросил рабочий.

      – Через три дня. Вот послушай, что мы решили устроить… – студент понизил голос. Пытаясь разобрать слова, Арно Камп неестественно вытянул шею вместе с книгой.

      Молодой человек умолк, схватил рабочего за руку, они поднялись и быстро пошли по аллее.

      Пройдя несколько шагов, юноша оглянулся, затем сказал рабочему что-то связанное с Арно Кампом, причем явно нелестное.

      Камп смотрел на две удаляющиеся фигуры. Брать их не имеет смысла, решил он. Вроде бы непохожи на коммунистов… В конце концов, оба пекутся о безопасности доктора Ленца, следовательно, их заботы совпадают с интересами полиции.

      И еще одно. Шеф полиции усмехнулся, поймав себя на мысли о том, что раньше трех месяцев с Гуго Ленцем ничего не случится. Преступник будет придерживаться срока, указанного в письме: недаром же он вписал этот срок от руки в печатный текст.

      Непонятно, откуда взялась эта уверенность Кампа: ведь никаких сведений успокаивающего характера по делу Гуго Ленца он не получил. Первый день расследования ничего не дал…

      Арно Камп захлопнул книгу, полюбовался немного обложкой, на которой был изображен скакун с развевающейся гривой, и пошел к выходу.

* * *

      Гуго Ленц вышел из машины и поднялся в дом. Походка его говорила о том, что человек смертельно устал, но не сломлен выпавшими на его долю испытаниями.

      – Сумасшедший день, – сказал Гуго, целуя жену. – С утра поехал с этим проклятым письмом; в Ядерном опять не ладится, а тут еще новый сотрудник, пришлось вводить в курс дела; ускоритель барахлит…

      – На тебе лица нет, – сказала Рина. – Садись. Ужин будет через пятнадцать минут.

      Дверь отворилась, и Робин вкатил в комнату тележку с едой.

      – Будешь ужимать? – спросила Рина.

      – Дорогая, йоги не советуют есть на ночь, – улыбнулся Гуго. Но улыбка получилась жалкой.

      – Раньше ты не следовал их советам. Ступай, Робин, я позову тебя, когда нужно будет, – сказала Рина, и Робин укатил тележку.

      Рина погладила камею на своем пальце и встала. Вслед за ней поднялся и Гуго.

      – Пойду поработаю немного, – сказал он. – На сон грядущий. Если верить письму, мне нужно торопиться…

      – Не