Создатели. Эдуард Катлас

короткий! – день. Когда этот день переходил в ночь, то краски становились ярче и разнообразнее, но Лекс считал их слишком искусственными, чересчур ненатуральными, чтобы заменить те, какие он ждал от лета.

      До сегодняшнего дня.

      Потому что сегодня ему показали, что это не так.

      Студию живописи он начал посещать не так давно – только тогда, когда родители окончательно поняли, что непрерывное использование бумаги не только для решения задач по математике у него не пройдет само по себе. Что наброски карандашом на полях учебников и книг (отец слишком гордился своей библиотекой, чтобы не заметить изменений), возможно, не просто каракули протестующего подростка в самом начале переходного возраста.

      Эти занятия захватили Лекса целиком. Он с трудом сдерживался, чтобы не запустить уроки только потому, что знал, как это повлияет на решение родителей. Лишиться возможности учиться рисовать из-за лени он точно не собирался. И пока что ему успешно удавалось сохранить хотя бы видимость того, что в учебе он не отстает.

      Лексом его прозвали одноклассники за безумную любовь к старому медлительному фантастическому сериалу. Да и имя было созвучно, так что кличка быстро привязалась, тем более что Алексею она даже нравилась. Этот сериал всерьез не увлек больше ни одного из его знакомых. Слишком мало действия, слишком медленный и зачастую непонятный сюжет.

      Лекса сюжет не волновал. Музыка, образы, нестандартность – вот на что он обращал внимание. Восхищало то, как люди просто взяли и ушли от канонов. Но разворачивающееся действо стало при этом… красивым!

      Точно – красивым! Нестандартным, начиная от стрекозы на фоне звезд и заканчивая абсолютной сумасбродностью героев. Но если бы Алексея кто-то спросил, и он, пусть и не сразу, смог бы сформулировать: почему, собственно, выделил похождения по Темной Зоне среди множества более современных фильмов, то он сказал бы именно это. Красота, вопреки нарушению стандартов. Более того, красота, возникшая только после ухода от привычного.

      Но Лексу повезло – таких вопросов ему никто не задавал. Иначе бы пришлось думать, объяснять что-то. Ему не жалко, он бы сумел все проанализировать, его чувства приобрели бы слова, а образы легли в предложения. И он легко все это отдал бы вопрошающему. Алексей боялся другого – того, что после чувство так и останется лежать где-то внутри него; не целостное, чистое и незаляпанное, а аккуратное, стерильное и разложенное по полочкам. Синтетическое. Ставшее пластиковым сразу после того, как подверглось вниманию…

      Сегодня их учили писать маслом. Для Лекса это оказалось интереснее акварели, но все-таки даже масло уступало компьютеру. Хотя Алексей не сравнивал, у него даже мыслей таких не возникало. Просто если бы на полке лежала акварель, а на соседней – масляные краски, он, не раздумывая, выбрал бы второе. И даже не смог бы объяснить – почему? А дома использовал каждую минуту до возвращения отца с работы, чтобы повозиться со своими набросками на экране. Отец не возражал, но у них установилось жесткое правило: Лекс может