На грани фола. Чингиз Абдуллаев

через полтора часа. Уставшие футболисты не переговаривались друг с другом, а Чаржов больше не возражал против присутствия в автобусе незнакомого человека. Он видел, как Дронго беседовал с Бочкаревым. В автобусе Чаржов обычно сидел рядом со Скульским. Устроившись на своем сиденье, он спросил у него:

      – Пообщались?

      – Да, – ответил Скульский, – и очень тесно.

      – Думаете, он может помочь?

      – Не знаю, – проговорил Скульский, – но он хотя бы верит в какие-то идеалы, в которые мы все давно не верим.

      Глава 5

      Во время обеда многие гости выбирали ресторан на берегу моря, находившийся в шаговой доступности между пляжем и большими бассейнами, которые сливались в одно общее водяное пространство, очерченное барами, деревянными мостами и многочисленными шезлонгами.

      Дронго привычно переносил жару. Столбик термометра показывал около тридцати пяти градусов по Цельсию в тени, и для него это была достаточно комфортная погода. Выросший в южном приморском городе, он нормально переносил сорокоградусные температуры и большую влажность. Минусовая температура ввергала его в депрессию, а очень холодная погода просто замораживала его умственную деятельность. Очевидно, среди его предков были только выходцы из жарких стран.

      Он вышел к бассейну, чтобы немного освежиться, в четвертом часу дня, когда парило уже не так сильно. В бассейнах купалось не так много людей, большинство предпочитали пройти лишние сто метров и оказаться на чудесном пляже с бархатным песком. Дронго обратил внимание на молодого человека в длинных, почти до колен, шортах, купавшегося в бассейне недалеко от него, и сразу узнал его. Милован Мешкович, тот самый, который жил по соседству с Рэчел Блэксли и ужинал с ней за одним столиком. Мешкович был примерно одного роста с Дронго, высокий, подтянутый, красивый, атлетически сложенный. Выходя из воды, он высоко поднимал руки, демонстрируя свой загорелый торс, как триумф всепобеждающей молодости. Ему было не больше тридцати.

      Глядя на него, Дронго даже нахмурился. А затем неожиданно улыбнулся. «Так тебе и надо, – сказал он сам себе. – Никогда не думал, что буду завидовать молодым людям. Или завидую ему потому, что он друг молодой женщины, так похожей на Натали? Значит, это ревность или зависть. Как глупо и стыдно. Даже не предполагал, что у меня могут появиться столь низменные чувства. Конечно, торс уже не тот, да и вес гораздо больше. Но это и понятно, почти двадцать лет разницы. Хотя, надеюсь, в состязании интеллектов я мог бы победить за явным преимуществом. Но это слабое утешение всех пожилых людей. Стоп! Какой же я пожилой? Нормальный возраст мужчины средних лет. Но по сравнению с этим молодым сербом…»

      Дронго еще раз посмотрел в сторону вытянувшегося на лежаке Мешковича. Проходившая мимо молодая женщина в купальнике улыбнулась молодому человеку, и он улыбнулся ей в ответ. «Как он смеет улыбаться чужим женщинам, – недовольно подумал Дронго, – имея рядом такую совершенную красавицу, как его подруга! Опять мои собственные комплексы, – поймал он