Два брата, или Москва в 1812 году. Рафаил Зотов

ему в голову мысль, что склонность его к Марии должна иметь какую-нибудь цель. Вместе с тем чувствовал он, что, несмотря на все свое повиновение к дяде, добровольная разлука с Марией была бы выше сил его.

      – Но почему же я не могу иметь самой естественной и благородной цели?., я, конечно, еще молод…

      – Не думаешь ли ты жениться на ней? – спросил пустынник, печально качая головою.

      – Разве это невозможно?

      Пустынник склонил голову и с минуту молчал.

      – Невозможно, – сказал он потом. – Ты еще слишком молод, чтобы знать все отношения и условия света, но можешь понять, однако, что законы приличия и общежития требуют, чтобы вступающие в брак были равного состояния и звания.

      – Что ж, дяденька, – с живостью спросил Саша, – разве я в этих обоих отношениях так далек от Леоновых?

      – Да, сын мой! В глазах света ты далеко отстоишь от Марии. У тебя нет никакого состояния.

      – Но я его приобрету службой и познаниями…

      – Приобретешь, и то еще, может быть, лет через двадцать; до тех пор, верно, ты не захочешь ждать. Во-вторых, ты сирота… Рождение твое перед богом и людьми чисто, законно, однако же оно составляет тайну, которую я один знаю и не властен открыть. Это обстоятельство составляет также в глазах света важный недостаток…

      – Но если семейство Леоновых будет так благородно, что возвысится над этими расчетами…

      – Этого ты еще наверное не знаешь, сын мой. Следственно, если склонность твоя укоренится или, что еще хуже, если ты заставишь бедную девушку полюбить тебя, то это послужит только к несчастию одного и вечному раскаянию другого. Избавь же, сын мой, и себя и ее от угрожающей вам опасности. Беги, пока еще есть время. Не вызывай судьбы на главу свою. Поверь мне, мой друг, будущее в деснице божией… Я могу только остеречь тебя, дитя мое! Тебе предстоит много несчастий.

      – Если мне нельзя любить Марию, то какое же несчастие может быть выше этого?

      – Дай бог, чтоб ты как можно позже почувствовал, в чем состоит твое истинное несчастие.

      Последние слова были сказаны так мрачно и печально, что грудь Саши стеснилась. Неведомое, непостижимое чувство разлило холод по жилам его. Он не в силах был отвечать дяде. Грустно склонил он голову и молчал. Старик сжалился над его страданием и начал успокаивать его.

      Мало-помалу утешительные слова ободрили унывающего. Глаза его обратились с надеждою к старцу; он спросил его трепещущим голосом:

      – Что же мне делать, любезный дяденька? Скажите, наставьте меня!..

      – Молиться и не унывать духом; не предаваться своим страстям и верить в милосердие божие; не роптать на судьбу и со смирением сносить несчастие.

      – Все это я привык исполнять, дяденька. И словом и примером своим вы научили меня быть христианином, я постараюсь сделаться достойным ваших уроков. Позвольте мне только видеться с Марией.

      – Кто же тебе запрещает, друг мой? Продолжай по-прежнему ходить к Леоновым, видайся со всеми, но будь осторожен в словах и в обращении.

      Безмолвно поцел