О буржуазной прессе. Максим Горький

ведений, с описанием встреч, приёмов, общественных празднеств, обработал бы весь этот материал тем приёмом, которым Джон Дос-Пассос сделал свой интереснейший роман «Манхеттен» – Нью-Йорк, – мы получили бы ослепительно яркую и потрясающую картину «культурной» жизни буржуазного общества наших дней.

      О чём ежедневно говорит буржуазная пресса? Вот, например, события, кратко отмеченные ею за истекший май.

      «Бунт воспитанников» – из воспитательного дома бежали 14 мальчиков, 12 пойманы конной полицией, судьба двух – неизвестна. «Снова истязание малолетней». «Мать-детоубийца» – отравила двух ребятишек газом, причина – голод. «Ещё одно отравление газом» – отравились пятеро: муж, жена, старуха – мать мужа, девочка трёх лет, грудной ребёнок. «Убийство на почве голода». «Ещё одна женщина разрезана на куски». «Привычка к тюрьме» – человек, выпущенный из тюрьмы после пятилетнего заключения, явился в полицию, заявил, что он – болен, работать – не может, нищенствовать – не хочет, и попросил, чтоб его снова заключили в тюрьму. По справедливости законов» буржуазного государства это оказалось невозможным, тогда человек, «привыкший» к тюрьме, разбил стекло витрины магазина, подрался с полицией и достиг желанной цели. «Нищий-миллионер» – умер старик-нищий 80 лет, в его вещах нашли 5 миллионов крон. «Скончался 89 лет лорд Эштон, оставив состояние в 20 миллионов фунтов». «Процесс-монстр» – в Лионе 300 человек умерли, отравленные грязной питьевой водой городского водопровода». «Грандиозный проигрыш в карты». «Вчера в разных частях города совершён ряд убийств, бандиты благополучно скрылись». Слово – «благополучно» в этом случае воспринимается не как выражение иронии, а как сочувствие успеху.

      Затем приводятся факты более или менее крупных мошенничеств, взяточничества, половой разнузданности, законченной самоубийством, убийством. Разумеется, я привёл здесь ничтожную часть фактов, опубликованных в течение месяца, – 90 % остального – в таком же криминальном и патологическом духе. Всё это излагается очень кратко, сухим, бескровным языком, и для того, чтоб журналист несколько оживил, раскрасил свой язык, необходимо, чтоб «ещё женщина» была разрезана на куски особенно садически искусно или чтоб дюссельдорфский убийца, рабочий Кюртен, возвёл на себя 53 преступления, а затем «внезапно сухо заявил следователю: «Что вы скажете, если я теперь откажусь от всего этого жульничества?» Вопрос «сенсационный», но работа полиции буржуазных государств становится вообще сплошной сенсацией, и поэтому советского читателя вопрос Кюртена не должен удивлять. В конце концов не понимаешь: зачем это публикуют? Никаких комментарий материал «хроники» не вызывает в буржуазной прессе. Чувствуется, что он стал обычным, никого не возмущает, не тревожит. Раньше, до войны[2], – возмущал. Тогда сентиментальные люди писали кисло-сладкие статейки о «болезнях общественного организма», выражая различные чувства, за которыми пряталась иногда – тревога, а чаще – раздражение «культурных» людей, которые обеспокоены «ненормальными фактами».

      Примечания

      1

      Впервые напечатано после смерти автора в газете «Культура и жизнь», 1947, номер 17 от 20 июня. // Статья не была закончена. По содержанию датируется 1930 годом. // Печатается по рукописи (Архив А. М. Горького).

      2

      Раньше, до войны… – Имеется в виду мировая война 1914–1918 годов.

2

Раньше, до войны… – Имеется в виду мировая война 1914–1918 годов.