Пирамида. Джеймс Роллинс

на всех снимках было одно и то же – белое пятно на мониторе.

      Джоан дотронулась до экрана, как будто на ощупь хотела разобраться в снимках.

      – Ничего не понимаю. Давай перенастроимся и попробуем еще раз.

      Рентгенолог нажал кнопку, и постоянно доносившееся из машины потрескивание прекратилось. Зато теперь стали слышны более резкие звуки, которые перекрывал стук вращающихся магнитов. Из акустической системы раздавался тоненький свист, какой издает воздух, вылетающий из надутого, но не завязанного шара.

      Все взгляды устремились в том направлении.

      – Это еще что за писк? – удивился рентгенолог и прошелся по клавишам. – Томограф полностью выключен.

      Репортер из «Геральд» подсела ближе к смотровому окну, затем вдруг вскочила на ноги, резко отодвигая стул.

      – Бог ты мой!

      – Что случилось?

      Джоан встала и присоединилась к журналистке, закрывая от Генри окно. В страхе за свою хрупкую мумию Генри ринулся вперед.

      – Что там…

      И тут он увидел. Мумия по-прежнему лежала у всех на виду, но ее голова металась по столу, грохоча по металлической поверхности. Рот широко открылся, и из рассеченного горла исходил вой. У Генри подогнулись колени.

      – Господи, да она живая! – в ужасе простонала журналистка.

      – Это невозможно, – бросил Генри.

      Извивающийся труп словно обезумел. Длинные черные волосы неистово метались вокруг головы, словно тысяча змей. В любую секунду Генри ожидал, что голова оторвется от шеи, но случилось кое-что похуже. Гораздо хуже.

      Череп мумии лопнул, словно гнилая дыня. Из него прямо на стену, томограф и окно выплеснулось что-то желтое.

      Журналистка отпрянула от запачканного стекла, еле держась на ногах. Не в силах остановиться, она повторяла, как заклинание:

      – Боже мой, боже мой, боже мой…

      Сохраняя спокойствие и деловитость, Джоан обратилась к рентгенологу:

      – Боб, требуется изоляция второго уровня.

      Рентгенолог, не мигая, наблюдал за тем, как мумия прекращает биться и успокаивается.

      – Черт, – наконец прошептал он в заляпанное окно. – Что произошло?

      По-прежнему невозмутимая Джоан покачала головой, надела очки и оглядела комнату.

      – Наверное, газ взорвался, – пробормотала она. – Поскольку мумия была заморожена высоко в горах, метан от разложения при повышении температуры мог резко высвободиться.

      Она в недоумении пожала плечами.

      Журналистка, похоже, взяла наконец себя в руки и попыталась сделать снимок, но Джоан протестующе покачала головой: больше никаких снимков.

      Генри не пошевелился с момента взрыва – так и стоял, прижав ладонь к стеклу. Профессор не отводил глаз от того, во что превратилась его мумия, и от сверкающих брызг, рассыпанных по стенам и установке. Жидкость ярко блестела, отдавая желтизной под галогенными лампами.

      Махнув рукой на грязное освинцованное стекло, журналистка все еще с дрожью в голосе спросила:

      – Что это такое?

      Генри ответил сдавленным голосом, сжимая