Четвертый. История одного сыска. Андрей Зарин

шагомер, а на другом тяжелые мозеровские часы.

      – Ограбления нет!

      – А это? – сказал пристав и указал на пальто. Левая пола его была откинута, и по ее светлой подкладке проходила кровавая полоса до бокового кармана, который был вывернут.

      – Очевидно, из кармана поспешно выдернуто что-то, – сказал пристав.

      – Да! да! Очевидно, – подтвердил следователь. – Ну, пишите, Севастьян Лукич, а вы, доктор, делайте свой осмотр. Личность опознана? Кто опознал? Молочница! Отлично! Ну, пишите!

      Доктор стал исследовать рану. Удар, видимо, раздробил череп, и от удара лопнул и вытек левый глаз. Смерть была моментальна.

      – Чем его убили?

      – Тяжелым и острым. Топором, но только небольшим, с силой необычайной.

      – Запишем! – сказал Ястребов.

      – Больше ничего? – спросил пристав. – Можно отнести труп на квартиру?

      – Да! Только осмотреть все карманы!

      Сторож нагнулся и стал обыскивать по очереди карманы убитого.

      Часы, шагомер, цепочка; в жилетке перочинный нож; в брюках кошелек и портсигар; в пиджаке бумажник и записная книжка, носовой платок. Все.

      – Соберите все и завяжите в платок. Я осмотрю после. Теперь можно унести труп. Кто знает квартиру?

      Ястребов кивнул письмоводителю и в сопровождении околоточного направился к квартире Дергачева.

      V

      Ястребов расположился в небольшом кабинете Дергачева за его письменным столом, уселся плотнее в кресле, закурил и сказал:

      – Начнем! Пожалуйста, – обратился он к околоточному, – соберите – сторожа, который нашел труп, молочницу, что опознала труп, прислугу покойного и дворника. Начнем с них!

      Околоточный ввел сторожа.

      Следователь услыхал рассказ о том, как сторож шел к своему посту, увидел труп и поднял шум:

      – Зовите молочницу!

      Молочница только опознала труп.

      – Зовите прислугу!

      Лукерья вошла, и следователь при взгляде на нее невольно улыбнулся, столько в ней было задорного и чувственного.

      – Как звать? Кто? Откуда? Года?

      – Лукерья Анфисова, крестьянка Лужского уезда, двадцать лет, девица, православная, родители в деревне.

      – Ну, расскажи, что он в этот день делал, куда ушел? Был ли у него кто, не ждал ли он кого? Все говори!

      Лукерья рассказала.

      – Так. Ну, а как жил он? Может, у него враги были? Была ли у него женщина? Расскажи все про его жизнь.

      – Жили они оченно даже тихо. Редко, коли кто у них бывал. Разве по делу, больше богатые господа приезжали. А что, женщина у них есть. Караваева, Марья Васильевна. Племянник тоже есть. Только они его от себя прогнали совсем.

      – За что?

      – Поссоримшись были. Племянник пьет и, как напьется, сейчас его ругать. Жидом зовет, процентщиком и всяко! А им неприятно.

      Глаза следователя сверкнули.

      – Вот! А кто он? Как звать его?

      – Господин Трехин, Степан Петрович. А что делает, не знаю. И где живет, не знаю. Озорник!

      – Ну, что еще показать можете?

      – А