Пропавший артельщик. Андрей Зарин

иске свое имя, дал рассыльному монету и двинулся к кабинету, говоря Пафнутьеву:

      – Войди на минуту! Ничего, что в пальто. Ну, куда зовут?

      С этими словами он включил электричество, подошел к столику и развернул телеграмму.

      – «Нужны немедленно. Дело, Нежин. Богучаров», – прочел он и засмеялся. – Ну вот, ты тосковал без дела.

      – При чем же тут я? – уныло заметил Пафнутьев.

      – Непременно и ты! – воскликнул Патмосов. – Ты мой ученик, без тебя нет» школы». Ха – ха! – он развеселился. – Ну, начнем с газеты. Смотри поезда.

      Он заглянул Пафнутьеву через плечо и сразу нашел справку.

      – Отлично! Я еду в четыре курьерским. А ты – с вечерним. Снимешь в гостинице, там одна, дешевый номер и жди меня. Понял? Ну, иди!

      Пафнутьев просиял от удовольствия и горячо пожал руку Патмосову.

      В дверях он приостановился.

      – Скажите, Алексей Романович, как вы узнали, что несут телеграмму?

      Патмосов засмеялся.

      – Эх, простота! Я живу на самом верху. Если кто идет сюда, значит, ко мне. Раз. Теперь одиннадцать часов. В гости ко мне мало кто ходит, и час для гостя поздний. Если по экстренному делу, то человек бежал бы, а этот шел типичной поступью рассыльного. Почтальону – поздно; посыльному тоже. Значит…

      – Телеграмма! – окончил Пафнутьев.

      – Ну, вот! Подумаешь, так и хитрости никакой нет. Ну, иди!

      II

      Было девять часов прекрасного летнего вечера, когда Патмосов приехал в Нежин. Оставив свой чемодан на вокзале у сторожа, он спросил дорогу в контору постройки и пошел пешком.

      Контора помещалась на лучшей улице города и занимала дом, нанятый у местного богатого помещика.

      Миновав красивый решетчатый деревянный забор с крепкими воротами, Патмосов вошел в открытую калитку и очутился на широком дворе. Справа стояла сторожка и, видимо, баня; слева – конюшня и два сарая, а прямо перед воротами красовался прочный дом в два этажа, с резным крыльцом.

      Патмосов поднялся по широкой лестнице на крыльцо и остановился у запертой двери, на которой была прибита жестяная дощечка с надписью: «Контора».

      На его звонок дверь распахнулась, и молодой, рослый парень, заслонив дверь, спросил:

      – Вам кого?

      Патмосов сказал.

      – Кто там, Василий? – послышался оклик, и на пороге освещенной комнаты показался среднего роста, крепкий мужчина в чесучовой паре.

      Он приблизился и тотчас радостно воскликнул, протягивая обе руки:

      – Вы, Алексей Романович! Вот, спасибо! Я, признаться, вас раньше, чем завтра, не ждал. Василий, устрой самовар, ужин, вино подай; да живей!

      Богучаров взял под руку Патмосова, провел его через небольшую, темную комнату, потом через просторную канцелярию и ввел его в свой кабинет.

      У широкого окна стоял письменный стол, рядом – этажерка, по одной стене – чертежный стол, по другой – широкий оттоман и комод.

      На столе ярко горела лампа и лежали листы исписанной бумаги.

      – Это мой кабинет и спальня, – пояснил Богучаров, – а здесь столовая и тоже спальня! – он провел Патмосова в смежную, освещенную висячей лампой комнату, где стояли буфет, обеденный стол, стулья и такой же, как в кабинете, оттоман.

      – Вы здесь и расположитесь, – сказал он Патмосову, – а теперь садитесь. Сейчас за едой и поговорим.

      Тем временем Василий, осторожно ступая, входил в выходил, приготовляя стол для ужина.

      – Мой Личарда, – сказал шутливо Богучаров Патмосову, указывая на Василия, – смышлен, каналья, мастер на все руки и мне предан без лести.

      III

      Патмосов с аппетитом поужинал.

      Василий разлил чай. Богучаров подвинул ром и коньяк, предложил сигару и сказал:

      – Ну – с, а теперь о деле!

      Патмосов покосился на Василия, который расстилал теперь постели, но Богучаров тотчас же успокоил его:

      – В моем рассказе секретов нет, а и будь они – Василий свой человек.

      Патмосов кивнул.

      – Вот какое у нас дело, – сказал Богучаров и начал свой рассказ: – Надо вам объяснить, что мы от Московско – курско – воронежской железной дороги проводим ветки Конотоп – Пироговка, Рыльск – Суджа, Круты – Чернигов и Круты – Пирятин. Я заведую всеми работами, и здесь у меня помещается центральная контора. Тут у нас и касса, а в кассе несгораемый сундук, но в нем я обычно не держу больших денег. Тысячи две, три. Все же расчеты с подрядчиками я произвожу чеками на киевское отделение коммерческого банка и, когда нам бывают нужны большие деньги, беру оттуда же.

      Патмосов кивнул. Богучаров отхлебнул из стакана и продолжал:

      – Такие случаи бывают два раза каждый месяц. Первого и пятнадцатого – расчет с рабочими. Берем тысяч до тридцати. И двадцатого – расчет со служащими, тысяч двадцать. В этих случаях едет наш артельщик в Киев, берет из банка деньги