Наемники Судьбы. Юлия Федотова

знают.

      Эльф был неприятно поражен такой беззастенчивой похвальбой, но потом сообразил все-таки, что это шутка.

      – Я есть хочу, – сказал принц. Слово «кладезь» ассоциировалось у него с поклажей, а поклажа – с едой.

      – Вечером поешь, – отрезал наставник. – Настоящий воин должен уметь терпеть голод и не канючить.

      Эдуард терпел, терпел и терпел, но вечер почему-то не наступал. Солнце висело на небе как приклеенное, а когда наконец соизволило сесть, принцу хотелось уже не столько есть, сколько спать.

      – Здесь темнеет поздно. А летом вовсе ночи не будет, – обещал Хельги. – Тогда и круглые сутки можно идти.

      Эдуард мысленно пожелал, чтобы лето не приходило никогда.

      Ужин получился скромным: половинка хлебной лепешки и по соленой рыбке на каждого. Да еще премудрая Энка случайно сварила нечто среднее между супом и кашей – вышло вполне съедобно, но мало.

      – Пора подумать о провизии, – сказала Меридит. – Птичьих яиц, что ли, поискать?

      Хельги взглянул уничтожающе:

      – Маленькие, бедные птички! Беззащитные! Старались, неслись. Вокруг столько хищников, еще и диса туда же! Неужели тебе их не жалко?

      Все посочувствовали беззащитным птичкам, но очень уж хотелось есть.

      – Как вы считаете, мы очень торопимся в Инферн? – спросил спригган после некоторого раздумья.

      – Нет, не очень. Вообще не торопимся, – ответила за всех Энка. – А что?

      – Давайте сделаем небольшой крюк? Я хочу навестить свою мамочку. Заодно и еды добудем.

      – Какую из мамочек ты имеешь в виду? – поинтересовалась диса.

      – Жену ярла Гальфдана, разумеется. Анну Ингрем я мамочкой не зову, ты же знаешь.

      На лице принца отразилось недоумение, но от вопросов он воздержался.

      Вопреки обещанию сприггана, крюк оказался значительным. Путь на северо-запад занял два дня. Но Аолен был доволен. Угнетавшая его равнина сменилась пригорками, заросшими густым, низкорослым ельником, ивой и черной ольхой. Стали попадаться сосны – сначала корявые, потом все более стройные, но с редкими кронами. Встречались небольшие клочки возделанной земли. По словам Хельги, на них выращивали рожь, ячмень для пива и репу, – правда, росло все плохо.

      И вот наконец появилось побережье – каменистое, прихотливо изрезанное отступившим ледником. Высокие скалы казались белыми, но не от снега – он давно растаял – от птичьего помета. Эльф никогда не видел такого скопления пернатых.

      Местами со скал срывались водопады. Обрушиваясь в соленую воду, они смешивались с ней не сразу, а расходились пресным конусом.

      И – море. Холодное, свинцово-серое, с глухим рокотом гнало оно приливные валы, разбивавшиеся об извилистые берега фьордов.

      А только принцу было не до местных красот. Еда кончилась совсем. У Эдуарда подкашивались ноги, кружилась голова. Силы иссякли. Страдалец мешком свалился в обморок.

      – Да, – изрекла Энка, в некоторой растерянности взирая на тело. –