Смех Циклопа. Бернар Вербер

остается невозмутимой. Кристиана Тенардье закуривает толстую сигару и несколько раз шумно затягивается.

      – Допустим, я соглашусь с гипотезой – абсолютно, кстати, невероятной, – что было совершено убийство. И как же, по-вашему, его совершили?

      Лукреция не дает сбить себя с толку.

      – Очень хитроумным способом. При помощи неизвестного оружия. Убийца был чрезвычайно предусмотрителен и изворотлив, его мотивы пока не ясны.

      – Вы используете журналистские увертки, которые мы приберегаем для простофиль. Я хочу сказать, для провинциальных читателей…

      Твердо стоять на своем. Не отступать.

      – Я принесла вам улики.

      Тенардье рассматривает разложенные на мраморном столе предметы: синюю шкатулку с буквами «B.Q.T.» и надписью «Не читать!», кусок почерневшей фотобумаги, размытый снимок, на котором с трудом можно различить грустного клоуна с большим красным носом. Она перебирает фотографии Стефана Крауца, Себастьяна Доллена, Феликса Шаттама.

      – Это не улики. Дарий был один в запертой гримерке. На теле нет следов насилия, на двери нет следов взлома, и только вы подозреваете, что это преступление.

      – Если несколько человек совершают одну и ту же ошибку, это еще не значит, что они правы, – цедит Лукреция.

      Сейчас это изречение Исидора как нельзя более кстати.

      – Я отлично слышу, что вы там бормочете. Если вы одна говорите глупости, это еще не значит, что вы правы, – отвечает ей Тенардье.

      Лукреция и Тенардье испепеляют друг друга взглядом. Тенардье выпускает несколько больших клубов дыма.

      – Кем вы себя возомнили, мадемуазель Немрод? Думаете, вам все позволено потому, что у вас высокая грудь, круглая задница и манеры продавщицы из супермаркета?

      Лукреция сохраняет спокойствие. Ей нужно согласие Тенардье.

      – Дайте мне время. Это очень непростое дело.

      – И сколько времени вам нужно?

      – Неделю.

      Тенардье чиркает спичкой о подошву и прикуривает погасшую сигару.

      – Пять дней. Не больше.

      Отлично. Мне хватит и трех.

      – Не забывайте, ваше положение в редакции весьма шатко. Безработных журналистов полно, на ваше место много охотников. И это серьезные, заинтересованные люди, которые знают, что значит профессионально вести расследование.

      Лукреция борется с желанием схватить несколько сигар и затолкать их Тенардье в глотку.

      Она кивает.

      – Конечно, я понимаю.

      – Дайте мне эксклюзивный материал! Удивите меня! Все очень просто – либо вы доводите расследование до победного конца, либо я вас увольняю. Без вариантов. Понятно?

      Лукреция сжимает кулаки и перебирает различные способы более или менее болезненно оборвать жизнь начальницы.

      – Да, кстати… Вы, кажется, были в «Театре Дария»? Скажите – кто победил? Китаянка?

      Ее нельзя недооценивать. Она многое слышит, многое знает. Она в курсе всего, что происходит. Может быть, она не умеет писать, зато умеет добывать информацию.

      – Да, китаянка.

      – Остроумная? Значит, некрасивая!

      –