Смех Циклопа. Бернар Вербер

все в блокнот.

      – Насколько Дарий – я звала его Дарио – вырос общительным, настолько Павел оказался замкнутым и робким. Леокадия отличалась очень решительным характером. Но самым жестким, наверное, стал Тадеуш, хотя он всегда восхищался средним братом. Между прочим, Павел и Дарий были очень похожи друг на друга.

      Лукреция старается понравиться старой даме. Она думает о том, что вежливость и улыбка тоже могут служить орудием для добывания информации.

      – А каким был Дарио в детстве?

      – У него очень рано проявился талант юмориста. Знаете, мадемуазель, он побеждал несчастья смехом. После смерти отца он сочинил скетч «Платан, который не заметил папу». Он рассказывал эту трагическую историю от лица дерева. Она вызывала смешанные чувства… Но, честно говоря, это было очень смешно.

      Погрузившись в воспоминания, Анна-Магдалена устремляет взгляд вверх. Она робко улыбается.

      – Он смотрел на страшную, жестокую, ничем не прикрытую правду с другой точки зрения. Переворачивал ее, чтобы справиться с ней и перевести дыхание.

      – Должна признать: требуется известное мужество, чтобы смеяться над смертью собственного отца.

      Лукреция осматривает обстановку гостиной. Здесь чувствуется влияние находящегося по соседству дворца. Позолоченный, лепной потолок, тяжелая мебель, зеркала и античные статуи. Толстый ковер на полу со сложным цветочным рисунком. Одна современная деталь: на стенах в золоченых рамах висят портреты диктаторов, фотографии атомных взрывов, катастроф и аварий. Все с одинаковой подписью: «Вам это кажется смешным?» – и автографом Дария.

      Анна-Магдалена, жеманно отставив мизинец, разливает чай.

      – Когда Леокадия умерла от рака поджелудочной железы, Дарий придумал скетч «Моя сестра торопилась».

      – Как сложилась ваша жизнь после гибели мужа и дочери?

      – Я оказалась в нищете, с тремя детьми на руках. Одна подруга, находившаяся в той же ситуации, предложила мне работу – официанткой в баре по вечерам. Сначала я отказалась. Потом согласилась. Спустя некоторое время подруга нашла более выгодное место. Она привела меня в бар, где надо было раздеваться. Сначала я отказалась. Потом согласилась. А затем она же пригласила меня в публичный дом.

      – Вы отказались?

      – Там я стала зарабатывать больше.

      – Знаете, вы можете не рассказывать мне этого, если не хотите.

      Старая дама поправляет свою облитую лаком прическу. Драгоценности позвякивают.

      Она испытывает меня. Главное, не подавать виду. Сделать заинтересованное лицо.

      — Вот что я вам скажу, мадемуазель. Я не боюсь своего прошлого. Я справилась с ним. И если вы хотите понять, кем был Дарий, вы должны понять, кем была я, его мать.

      – Конечно. Простите меня, я вас слушаю.

      – Я работала в борделе в северных предместьях Парижа. Вот и все.

      Лукреция делает вид, что записывает.

      – Это оказалось легче, чем я думала. Мужчины – те же дети. Клиенты в основном хотели поговорить,