Против часовой стрелки. Елена Катишонок

хуторяне, писатель, чье творение воплотилось в Великом Немом; гордилась вся маленькая республика – это был ее первый фильм! Когда о нем говорили и писали без устали во всех газетах, то первым – а значит, как будто бы и главным – стояло имя Германа, звучавшее для местного уха родным, и только после него называли господина Аверьянова. Да и кто он, собственно, такой, этот господин Аверьянов? – Чужак; к тому же русский, но не местный, а – оттуда, из России. С привычным уважением делали реверанс его миллионам; еще бы: акционерное общество, три кинотеатра здесь да несколько в соседней республике, но тут же вспоминали, что он драпанул некогда от большевиков. Стало быть, здесь он и не гость даже, а – беженец, persona non grata. Да и неизвестно, почему бежал, добавляли с загадочным, но явно негативным подтекстом; что ж, большевики не люди разве? Недаром наш президент подписал с ними торговый договор! Миллионы миллионами, господин Аверьянов, а у нас свои кинематографисты имеются! – и называли имя Германа, который стал всеобщим любимцем.

      И – очень богатым человеком.

      Настолько богатым, что никто не поверил бы в его принадлежность к коммунистической ячейке, – и в первую очередь сама ячейка. Да Герман и сам в последний год как-то отошел от еженедельных собраний, нелегальной литературы и марксистской теории, тем более что успешно разгадал тайну прибавочной стоимости.

      Время, как известно, лучший врач; работа ничем не хуже. Герману не было трудно в присутствии жены кузена. Ира встречала его неизменно приветливо, а Герман оставался Германом, но говорил теперь о звуковом кино: в Америке, в далеком Голливуде появились первые ласточки этого чуда.

      Но счастливые супруги были поглощены своим собственным «звуковым кино» – маленькой дочкой, и слушали рассеянно.

      Герман кинулся к господину Аверьянову и был дружески принят. Киномагнат выслушал партнера внимательнейшим образом и сказал решительное «нет».

      Идея Германа заключалась в том, чтобы озвучить «Господ хуторян» и тем самым поднять акции кинематографического искусства республики. В соавторстве с Аверьяновым, разумеется.

      Тот налил еще коньяка, но от партнерства отказался.

      – Авантюра, – великодушно объяснил он свой отказ, – а я не авантюрист, я делец.

      Провожая гостя к воротам особняка, предупредил благожелательно: «Смотри, прогоришь».

      И – как в воду глядел.

      В самом деле, получив решительный отказ, Герман пускается в задуманное предприятие в одиночку, что само по себе было авантюрой. Прав, ох как прав был бывший партнер, разглядев в Германе авантюриста! Что ж, на то он и магнат. Настоящими миллионерами не родятся – ими становятся.

      Изучив технику озвучивания, Герман принимается за дело, хоть средства стремительно тают. Да, бешеный успех фильма принес ему немалое состояние, и этого состояния как раз хватает на задуманное. Отец, верный своему обычаю, высылает недостающую сумму – на рекламу.

      Пустые залы и нулевой