Черный снег. Александр Конторович

рассыпались в стороны, попадали кто куда, или просто легли на землю. Так что итогом взрыва двух других гранат было только двое раненых.

      Хреново… такими темпами они меня быстро дожмут.

      Однако немцы пока не стреляли. Почему? Рассчитывают взять меня живым? Ну, это вы, ребятки, вконец оборзели.

      Вскидываю винтовку и простреливаю бедро особо резвому фрицу, который только что приподнялся над краем ямки. Бросить вы его здесь не можете, наши совсем недалеко, так что своих подстреленных придется вам на ручках выволакивать…

      В-в-ж-ж!

      А фрицы оказались обидчивые. Ветки вокруг меня так и посыпались.

      Но вот позицию мою они еще не срисовали, лупят просто по кустам. Это что же – я им совсем не интересен живым? Похоже, что так…

      Хворостинин!

      Он же в фуражке был. Не в пилотке, как мы с водителем.

      Им нужен язык и не рядовой солдат!

      Ага… учтем…

      После очередного выстрела на дорогу брякнулся еще один солдат, и мне пришлось уползать по-пластунски, волоча за собою винтовку. Голову было совсем не приподнять, фрицы словно взбеленились.

      А где сейчас особист? Я его видел, когда он из коляски вылетел. Живой? Отчего вылетел тогда? Мотоцикл в сторону вильнул? Ну да, а он тогда ко мне повернулся. Могло его таким макаром из коляски вынести? Ну… вполне возможно… Где он сейчас?

      Осторожно приподнимаю голову, как раз для того, чтобы увидеть с десяток фрицев, несущихся в моем направлении.

      Да… эти парни времени даром не теряют…

      Бросаю винтовку и выхватываю свои пистолеты…

      Ду-ду-ду…

      Совсем рядом гулко бьет пулемет.

      Парочку фрицев скосило как косой, а остальные в темпе заныкались.

      Второй фронт?

      Сую пистолеты на место и, подхватив винтовку, пробираюсь в ту сторону.

      Канава заканчивается неожиданно. Дальше уже идет открытое место. Снова оживает пулемет, и я слышу, как где-то рядом звенят гильзы.

      Кувырок!

      Над головой злобно вжикает, но я уже в промоине. Она более глубокая, и двигаться по ней можно быстрее.

      Поворачиваю за угол и буквально натыкаюсь на Хворостинина. Он полусидит на откосе. Перед ним на краю промоины лежит ручник.

      Хм, а ведь он его как раз рукой и придерживал, когда со мною говорил. Так, значит, с ним в обнимку и вылетел?

      – Котов?

      – Я, товарищ старший лейтенант.

      – Как ты?

      – Жив…

      – А вот меня зацепило… Патроны у тебя есть?

      – К пулемету?

      – Ну да. Тут уже почти пустой диск. А запасные в коляске остались, туда не подойти.

      Патроны у меня были, правда, очень немного. Еще когда я потрошил трофейное барахло у ремонтников в палатке, чисто на автомате взял с собой одну пачку к трехлинейке. Перепутал с немецкими в темноте. Да и не подумал даже, откуда тут взяться нашим боеприпасам. Обнаружил это только сегодня, когда уже собирался поутру. Думал отдать кому-то из ребят, да вызов к особисту спутал мне все карты.

      Отдаю особисту винтовку, предварительно дозарядив