Егорка-пастух. Николай Успенский

Вскоре вошел хозяин.

      – Доброго здоровья! – сказал он, – тебе что надо?

      – Тут… насчет своего дела…

      – Об чем же?

      – Да насчет, примеру, девки…

      – Какой девки?

      – Силич, твоей.

      – Моя пропита!

      – Мало что есть! вот мы поглядим, как дело пойдет… Ефим отправился в сени, принес оттуда провизию

      и, становя ее на стол, проговорил:

      – Тут вот что!..

      – Да это мы видали виду-то, – возразил хозяин, с пренебрежением глядя на закуску, – у нас не такие бывали: и яблок принесут и арбузов… что твоей душе угодно… Только нам теперь не до этого… я уж готовлюсь к свадьбе: вон и ржицы на солод приготовил; бражку затеваем…

      – Эх, брат! – воскликнул Ефим, развязывая провизию, – люб-нелюб – повидался…

      – Да что, брат ты мой, повидался… у нас уж два года дружелюбие идё с Краюхиными…

      – Опоздал, батюшка, опоздал! – заговорила хозяйка, становя чугун в печку, – мы уж никак больше году с Краюхиными знаемся… и дары уж отдали.

      – Мало что отдали! – сказал Ефим, – хлеб-соль во сне хорошо, а наяву еще лучше…

      – Ну так что же, брат ты мой? – сказал хозяин, садясь за стол, – в чем же у нас будет дело? ты чей, откулева?

      – Да я – чернолесский… Ефим… А у мня малый есть, Егорка, знаешь, в Лебедкине у барина лошадей стережет…

      – Знаю, знаю… Так что ж, значит, куда же это вы мою Параньку хочете взять? ведь я дом-то ваш знаю: мой хорош, а ваш еще ловчей!..

      – Э! братец ты мой любезный! – держа в руках штоф, заговорил Ефим, – и через золото слезы льются, я слыхал… Я ведь не в дом беру, а просто за Егорку: человек дорог!.. Парень тебе известный: вокруг вас другой год живет…

      – Живет-то живет… ну-ко, садись за стол: там видно будет… что с тобой делать. Подноси… ну, пей сам.

      – Дурья голова! – завопила хозяйка на мужа, – что у тебя горло-то как бёрда! что хошь пройдет… И рад, родимец те растяни, что вина принесли… а забыл, что девка давно пропита…

      – Э! гость на гость, хозяину радость… во всем воля божия!.. вот Еремины опили, может быть, десятерых… а нам по бедности только другой пришелся…

      – Я не к чему что, – держа перед хозяином стакан, говорил Ефим, – не знаю, как имя, отчество…

      – Был Кузьма, – сказал хозяин и обратился к жене, – ты бы посмотрела на улице да хлудом дверь-то заперла… неравно сваты придут… Краюхин ноне Параньке говорил… То-то, стало быть, баба дура!

      Хозяйка заперла дверь и возвратилась в избу.

      – Садись, сват! – продолжал хозяин, обращаясь к Ефиму, – мы попросту… мы народ бедный… Аксинья! порежь ветчинки-то…

      – Я сам, малый, бедный, не рассказывать тебе, – объяснил Ефим, присаживаясь на коник, – у вашего же барина камни копаю… Только вот что я тебе скажу… Нет! давай выпьем по другой… Просим покорно!

      – Отрежь ребрышко, – сказал хозяин жене.

      – Вся для вас! – указывая на ветчину, объявил Ефим, – дело, видишь, какое: лежу я на печке, Егорка приходит мой и пересказал мне, что твоя девка больно полюбилась ему…

      В это время вошла