Святополк Окаянный. Александр Майборода

голос, как робкий лучик света в ночи.

      – Кто там?

      – Любава, это я, – так же тихо проговорил Святополк и оглянулся, проверяя, не слышит ли кто его, не следят ли за ним.

      Дверь неожиданно бесшумно, как ворота в обиталище мертвых, растворила щель, и из мрачной щели показалось бледно-белая рука. Но вместе с рукой пахнуло живым избяным духом: кислый запах печеного хлеба, дымная горечь очага, сладкий запах расплавленного воска и каких-то сухих трав.

      Живые запахи приободрили юношу, и он вдруг почувствовал, что из его горла исчез холодный комок.

      Рука уже не казалась мертвенно-бледной, это была обычная девичья нежная рука. Она шевельнула пальцами, маня, и Святополк решительно потянул на себя дверь. За дверью оказалось почти как во дворе – холодно и темно, и даже привыкшие к темноте глаза юного человека ничего не видели. Он только чувствовал рядом другого человека.

      – Ничего не вижу, – пробормотал Святополк и тут же ощутил, как к его руке прикоснулась теплая ладонь. Вот теперь он разобрал рядом с собой тонкий девичий силуэт.

      – Любава, ты что ли? – невольно вырвалось у юноши.

      – Нет, анчутка! – тихо прыснула девушка. Быстро подавив смешок, она промолвила: – А я думала, что князья особенные и видят в темноте, как рыси.

      Не дожидаясь ответа, она ухватила юношу за руку и потянула за собой.

      Святополк сделал еще несколько шагов. Послышался скрип открываемой двери, и робко мелькнул желтый свет.

      Перед ним открылась комната с низкими закопченными потолками. Посредине комнаты, на земляном полу, из обломков камней было сложено грубое подобие очага, в котором неторопливо играли небольшие языки пламени. Дрова в очаге почти прогорели, и по еще несгоревшему полену, среди углей, как в темной безлунной ночи, блуждали робкие звездочки. Они колдовски цепко притягивали к себе бездумный взгляд человека.

      Святополк с трудом отвел глаза от чарующих огней.

      Дым от очага поднимался и где-то исчезал вверху, видимо, там была дыра, через которую и уходил дым.

      Небольшой огонь давал мало света, и по стенам, как гулящие скоморохи, плясали тусклые тени.

      Здесь Любава разжала руку и, проговорив: «Дальше иди сам», растаяла в темноте.

      – Ты все же пришел, – послышался старушечий скрипучий голос, как только девушка исчезла. Казалось, он доносился из подземелья.

      Святополк, напрягая глаза, всмотрелся в темноту.

      – Ну, раз не испугался, то садись к огню, – снова раздался голос. Вроде бы он слышался сзади. Святополк оглянулся, но никого не увидел.

      – Кто ты? – внезапно охрипшим голосом спросил он и почувствовал, что в горле стало сухо. Святополк невольно судорожно глотнул слюну и снова спросил, но уже окрепшим голосом:

      – Кто ты?

      – Кто я, не имеет значения, – проскрипела старуха. – Я служанка богам. Я служанка Роду – единому во многих лицах и всемогущему. Но имеет значение другое – кто ты?

      – Я князь… – гордо начал звонким голосом Святополк.

      – Молчи! –