Пиркс видел звезды и лишь по тому, как прерывались узоры знакомых созвездий, понимал, что вокруг громоздятся скалы. Он включил рефлектор на шлеме и, шагая за бледным, мерно подрагивавшим кружком света, добрался до колодца. Перебросил ноги в тяжелых башмаках через борт колодца (к здешней легкости привыкают быстро, куда труднее опять привыкнуть к нормальному притяжению на Земле), нащупал первую ступеньку, спустился вниз и занялся пластинками. Когда он присел на корточки и наклонился над подставками, рефлектор замигал и погас. Пиркс шевельнулся, хлопнул по шлему рукой – свет появился снова. Значит, лампочка цела, только контакт не в порядке. Он начал собирать экспонированные пластинки – рефлектор мигнул раз-другой и опять погас. Пиркс сидел несколько секунд в кромешной тьме, не зная, что предпринять. Обратная дорога не страшила его – он знал ее наизусть, к тому же на куполе станции светились два огонька, зеленый и голубой. Но, идя на ощупь, он рисковал разбить пластинки. Он еще раз хватил кулаком по шлему – лампочка загорелась. Пиркс быстро записал температуру, вложил экспонированные пластинки в кассеты; когда он начал укладывать кассеты в футляр, проклятый рефлектор снова погас. Пришлось отложить кассеты, чтобы еще несколько раз стукнуть по шлему и восстановить контакт. Пиркс заметил, что, пока он стоит выпрямившись, лампочка горит, а стоит нагнуться, как она гаснет. Пришлось продолжать работу в неестественной позе. Наконец свет погас окончательно, и никакие удары не помогали. Но сейчас не могло быть и речи о возвращении на станцию – вокруг лежали кассеты. Пиркс прислонился к нижней ступеньке, отвинтил крышку рефлектора, всадил ртутную лампочку поглубже в патрон и снова надел крышку. Теперь свет горел, но, как назло, заело резьбу. Пиркс пробовал и так, и сяк, наконец, разозлившись, сунул стеклянную крышку в карман, быстро собрал кассеты, разложил новые пластинки и полез вверх. До края колодца оставалось всего с полметра, когда Пирксу показалось, что к белому свету его рефлектора примешался какой-то другой, колеблющийся и угасающий; он посмотрел вверх, но увидел лишь звезды над краем колодца.
«Почудилось мне», – решил Пиркс.
Он выбрался наверх, и его охватило какое-то непонятное беспокойство. Он не шел, а бежал большими скачками, хотя лунные прыжки вопреки мнению многих ничуть не ускоряют движения – прыжки длинные, но зато летишь в шесть раз медленнее, чем на Земле. Он был уже у станции и положил руку на перила, когда снова увидел, как что-то блеснуло, будто на юге выстрелили из ракетницы. Он не увидел самой ракеты – все заслонял купол станции, только призрачно блеснули нависшие скалы: они вынырнули на секунду из черноты и снова исчезли. Пиркс молниеносно, как обезьяна, взобрался на купол. Кругом была тьма. Будь у него ракетница, он выстрелил бы. Он включил свое радио. Треск. Ужасный треск.
Вдруг он подумал, что валяет дурака. Какая ракета? Это наверняка метеор. Метеоры не светятся в атмосфере, потому что ее нет на Луне, но вспыхивают, когда с космической скоростью врезаются в скалы.
Пиркс
