Механическое пианино. Курт Воннегут

что я не имею права заботиться о тебе?

      – Я рад, что ты заботишься, – сказал он без всякого выражения. – Очень хорошо, прекрасно, спасибо.

      В этом полусне, полубреду перед ним вдруг предстало видение того, о чем обычно не думают, заявляя, что муж и жена – одно целое, некое чудовище, трогательно странное и беспомощное, как сиамские близнецы.

      – Женщины ведь вникают в суть вещей так, как мужчины вникать просто не способны, – говорила она. – Мы замечаем важные вещи, которые мужчины пропускают. Кронеру сегодня вечером хотелось, чтобы ты сломал лед в вопросе о Питсбурге, а ты просто…

      – Мы узнаем, что было у Кронера на уме, когда я приду к нему. А теперь давай, пожалуйста, спать.

      – Финнерти! – сказала она. – Это из-за него все пошло кувырком. Честное слово! Сколько еще он собирается у нас пробыть?

      – Мы ему осточертеем через пару дней, точно так же, как все вокруг.

      – НБПП не должно оставлять ему много времени на то, чтобы слоняться по всей стране и оскорблять старых друзей.

      – Он ушел. Он сейчас нигде не работает.

      Она села на постели.

      – Они его вышвырнули? Вот молодцы!

      – Ушел. Они предлагали ему более высокий пост, только бы он остался. Но он так решил.

      Он вдруг почувствовал, что эта тема, к которой он испытывал интерес, совершенно прогнала сон. Когда Анита без конца тараторила о Питсбурге, Пол сжимался в комок, натягивая на голову одеяло. Теперь же он почувствовал облегчение, и ему захотелось выпрямиться, как и подобает мужчине. «Финнерти» опять стало волшебным именем. Чувства Пола по отношению к нему совершили полный круг. Бодрое настроение и уверенность в себе, которых Пол не испытывал уже многие годы, чем бы он ни занимался, – эти чувства как бы вдохнул в него Финнерти во время забавного посрамления Шашиста Чарли. Более того, мысли Пола пробудились, словно освеженные прохладным ветерком, – было что-то чарующее в том, что сделал Финнерти, он ушел – вещь почти столь же непостижимая и простая, как самоубийство.

      – Пол…

      – Мммм…

      – Твой отец верил, что ты в один прекрасный день станешь управляющим в Питсбурге. Если бы только он был жив, ничто не принесло бы ему большей радости, чем весть о том, что ты на этом посту.

      – Умммггг… – Он вспомнил, как Анита вскоре после их женитьбы раскопала в каком-то чемодане портрет его отца, увеличила его, поместила в рамку и преподнесла мужу в качестве подарка на день рождения. Портрет стоял сейчас там, где она поставила его, – на письменном столе Пола. Это была первая вещь, которую Пол видел, вставая утром, и последняя, когда отправлялся спать. Анита никогда не встречалась с отцом Пола, и он сам мало рассказывал ей об отце; и все же она создала нечто вроде мифа об этом человеке, мифа, который позволял ей со знанием дела болтать целыми часами. Миф сей гласил, что отец Пола в молодые годы был таким же легкомысленным, как Пол, что сила, вознесшая его на самую вершину, пришла к нему в среднем возрасте, – пришла именно в те годы, в которые только теперь вступал Пол.

      Кронер тоже часто повторял, что Пол пойдет по стопам отца. Вера