Мошка в зенице Господней. Джерри Пурнелл

возникнет угроза прорыва. В ответ Салли лишь улыбалась, притворяясь, что не верит глупым байкам.

      Притворялась ли она? Может, и нет. Ведь кошмар всегда нереален.

      А вскоре в лагерь ворвались и десантники: их возглавлял высокий окровавленный мужчина с манерами придворного и рукой на перевязи. После этого кошмар закончился, и Салли захотела проснуться. Ее вымыли, накормили, одели… но она отчего-то не просыпалась. Душа ее как будто оказалась укутана толстым слоем ваты.

      Ускорение сдавило грудную клетку. Тени в кабине стали резкими, четкими. Рекруты Нью-Чикаго столпились возле иллюминаторов, о чем-то возбужденно переговариваясь. Вероятно, корабль уже вышел в космос. Адам и Энни смотрели на Салли с тревогой. До Нью-Чикаго ее слуги были упитанными, даже полными: сейчас их лица осунулись. Салли знала, что Адам и Энни отдавали ей часть своих скудных пайков, однако теперь, несмотря на изможденность, они выглядели лучше хозяйки.

      «Я точно разревусь, – подумала она. – Надо погоревать – например, о Дороти. Я надеялась, мне скажут, что Дороти нашли, но нет. Она исчезла – навсегда».

      Голос, записанный на пленку, пробормотал что-то непонятное, и все в шлюпке взмыло вверх. «Невесомость», – поняла Салли.

      И она поплыла.

      Поплыла…

      Куда ее доставят сейчас?

      Салли повернулась к иллюминатору. «Госпожа Свобода» сверкала, как всякая похожая на Землю планета. Светлые моря и континенты, все оттенки голубого, тут и там запятнанного облаками. Когда планета уменьшилась, Салли отвернулась и спрятала лицо в ладонях. Никто не должен увидеть ее в таком состоянии.

      В эту минуту с нее сталось бы приказать превратить Нью-Чикаго в оплавленный каменный шар.

      Закончив проверку, Род провел на ангарной палубе богослужение. Едва допели последний псалом, как вахтенный гардемарин объявил, что на борт прибыли пассажиры. Блейн приказал команде возобновить работу. У них не будет выходного до тех пор, пока «Макартур» не обретет прежний щеголеватый облик, и неважно, каковы традиции, соблюдаемые на околопланетной орбите. Напряженно выискивая признаки возмущения, Блейн следил, как люди расходятся, но вместо негодующего ворчания услышал ленивую болтовню.

      – Ладно, я знаю, что такое мошка, – заявил Стокер Джексон своему собеседнику. – Я могу понять, как мошка попала в мой глаз. Но как, бога ради, в глазу может оказаться бревно? Объясните мне, как человек может не замечать бревна в глазном яблоке? Это просто невозможно!

      – Вы совершенно правы. Но что такое бревно?

      – Бревно? Хо-хо, вы со Столешницы, да? Я вам сейчас объясню. Бревно – это древесина… Оно… как бы поточнее выразиться… получается из дерева. А дерево – оно большое, огромное…

      Стокер и его спутник удалились, а Блейн поспешил на мостик. Будь Салли Фаулер единственной пассажиркой, он бы с удовольствием встретился с ней на ангарной палубе, но ему хотелось, чтобы Бери сразу же понял, как здесь к нему относятся. Пусть не воображает, что капитан