Око Мира. Роберт Джордан

проселка, в целом мире не существовало.

      Качающиеся тени на востоке разорвались, распавшись на лошадь и всадника, следом за ними – движущиеся рысью громоздкие высокие фигуры. В лунном сиянии поблескивали наконечники копий и лезвия секир. У Ранда даже и мысли не возникло о том, что это жители деревни, спешащие на подмогу. Он знал, кто это такие. Он почувствовал это – словно песком проскребли по костям – даже раньше, чем они приблизились настолько, что в лунном свете обрисовался плащ с капюшоном, в который был закутан верховой, плащ, свисавший с его плеч, не колеблемый ветром. Все фигуры казались черными пятнами в ночи, а стук лошадиных копыт звучанием походил на шаги любой другой лошади, однако эту лошадь Ранд узнал бы из тысячи.

      За мрачным всадником замаячили существа из ночных кошмаров, с рогами, со звериными мордами, клювастые: двумя цепочками, друг за другом, в ногу, словно подчиняясь одному разуму, – сапоги и копыта одновременно громыхали по земле, – рысили троллоки. Когда они пробегали мимо, Ранд успел их сосчитать: двадцать. Он поразился: какой человек осмелился бы повернуться спиной к троллокам? Или хотя бы к одному троллоку.

      Колонна исчезла в западном направлении, глухой топот стихал во тьме, но Ранд оставался на месте, не шевелясь, едва дыша. Что-то шептало ему: надо быть уверенным, абсолютно уверенным, что троллоки убрались достаточно далеко, и только потом можно двинуться дальше. Не скоро он вздохнул полной грудью и с опаской начал выпрямляться.

      На этот раз лошадь возникла совершенно беззвучно. Темный всадник возвращался в жуткой тишине, его призрачная лошадь останавливалась через каждые несколько шагов, медленно ступая по дороге. Порывы ветра стали сильнее, он завывал между деревьями – плащ верхового висел не шелохнувшись. При каждой остановке капюшон поворачивался из стороны в сторону, будто всадник вглядывался в лес, что-то высматривая. Лошадь вновь остановилась, как раз напротив Ранда, темный провал в капюшоне повернулся в ту сторону, где юноша пригнулся над своим отцом.

      Ранд судорожно стиснул рукоять меча. Он почувствовал на себе пристальный взгляд, совсем как этим утром, и вновь задрожал от излучаемой чужаком ненависти, пусть даже и не видел его. Этот закутанный в плащ, словно в саван, человек ненавидел все живое, всех и вся. Несмотря на холодный ветер, бисеринки пота выступили на лбу Ранда.

      Потом лошадь двинулась дальше – несколько беззвучных шагов, остановка, – и вскоре Ранд видел лишь едва различимое в ночи пятно на дороге. Оно могло быть уже чем угодно, но он ни на миг не отрывал взгляда. Юноша опасался, что потеряй он это расплывчатое пятно из виду – и в следующее мгновение всадник на неслышной лошади возникнет прямо перед ним.

      Внезапно тень устремилась обратно, пронесшись мимо бешеным галопом. Всадник смотрел только вперед, мчась на запад, в ночь, к Горам тумана. В сторону фермы.

      Ранд осел на землю, жадно глотая воздух и утирая холодную испарину рукавом. Его больше не волновало, почему приходили троллоки.