Ричард Длинные Руки. Гай Юлий Орловский

Слева – восемь конных. Полагаю, одна из птиц над нашими головами не совсем… птица.

      Бернарду, чтобы посмотреть на небо, надо ложиться на спину, не повел и бровью, Асмер быстро обшарил взглядом небо, сказал с жалостью:

      – Уже улетела…

      – Сделала свое дело, – буркнул Бернард.

      – Я бы попытался достать, – сказал Асмер звонким нежным голосом. – Я тут новую тетиву поставил…

      Бернард взялся за рукоять топора, рявкнул:

      – Двенадцать с одном стороны, да еще пешие? И всего восемь с другой?

      Рудольф сказал возбужденно:

      – Надо ударить им навстречу! Сомнем, как… К тому же они не ждут. Уверены, что догоняют убегающих…

      Ланзерот, бледный и аристократически красивый, сказал холодным металлическим голосом, будто стучал себя кончиком меча по железной груди:

      – Но мы в самом деле убегаем! Во Имя Господа, запомните, мы – убегаем!

      Я ощутил почти жалость к блестящему рыцарю. Эти люди, порождение Приграничных Королевств, не только не знали страха… нет, страх они как раз знали, но страх им не холодил тело, а, напротив, вбрасывал море адреналина в кровь, наливал мышцы силой, а мозг начинал работать в ускоренном режиме. И сейчас все оскалили зубы, рычат, глаза налились кровью, а в руках смертоносные топоры…

      Священник выскочил из повозки, закричал:

      – Именем Господа!.. Святые мощи!..

      Бернард первый совладал с приступом бешенства, соскочил на землю и бросился к повозке, ухватился за колесо.

      Мы гнали повозку почти на рысях. Я не думал, что рыцари могут бегать в доспехах, но они еще и помогали тянуть повозку, и все это с такой силой, что повозка не шла, а летела. Я тоже крутил колеса, если она пыталась застрять, а в остальное время бежал следом, упираясь руками.

      Принцесса пересела на одну из запасных лошадей, у нее была любимая, почти красная, с огненной гривой и рассыпающим искры хвостом, и теперь принцесса то и дело проносилась мимо, раскрасневшаяся, глаза возбужденно горят, в руках арбалет, настоящий, не такой игрушечный, как у Ланзерота…

      В такие минуты я начинал толкать повозку так, что она едва не давила бегущих впереди волов. Ланзерот носился, как коршун, кругами, частый стук копыт его коня грохотал в моей голове, как камнепад.

      К счастью, небо затянуто серыми тучами, потом потемнели, нависли едва не над самыми головами. Птицы попрятались, начал накрапывать мелкий гадкий, совсем не летний дождик.

      Впереди разрастался лес. Мы смотрели с надеждой, блестящая фигура в доспехах нырнула под зеленые ветки, надолго исчезла. Бернард тащил и толкал повозку рядом со мной, он первый вскрикнул:

      – Там пусто!.. Прекрасно…

      В голове уже не камнепад, а ядерные взрывы. Задыхаясь от жары, я кое-как сообразил, что нахлынувшая со всех сторон тьма не тьма, а сумерки леса, мы уже под сенью, а сень – это сомкнутые над головой в несколько этажей зеленые кроны разбросавших во все стороны ветви деревьев. Ветви переплелись, сверху не то что не