Встретимся у Амура, или Поцелуй судьбы. Ирина Леонидовна Касаткина

ему утку, – раздраженно ответили ей. – Что вы с пустяками приходите?

      Настя вернулась в палату. Денис выжидающе смотрел на нее.

      – Давай, я дам тебе утку, – предложила она, плохо представляя себе, что это такое. – Где она?

      – Под кроватью.

      Нагнувшись, Настя достала белый продолговатый сосуд и растеряно посмотрела на него. Что дальше?

      – Сунь под простыню, – предложил мальчик. – Я попробую сам.

      Он повозился под простынкой, пытаясь пристроить судно, но у него не получилось.

      – Не могу больше терпеть. Больно! – Он едва не заплакал. – Разбуди Вадима.

      Глядя на это бледное личико с глубокими тенями под глазами, Настя почувствовала, как ее затапливает бесконечная жалость к беспомощному малышу.

      – Не надо. – Она решительно отдернула простыню. – Я тебе помогу.

      Настя увидела впалый живот, худенькие ножки и то, что отличало его пол от ее, что она видела раньше только на картинке в учебнике. Взяв маленький пенис двумя пальцами, она пристроила его к горловине судна. Дениска напрягся, и Настя увидела, как по эмалированной поверхности потекла мутная струйка.

      – Это все? – растерянно спросила она. – Так мало? Ты же говорил, что уже не можешь терпеть.

      – Больше не получается. Хочу еще, но не могу. Там в коридоре справа туалет, вылей. И сполосни.

      Когда Настя вернулась, Вадим сидел на кровати, протирая руками глаза. Увидев в ее руках судно, упрекнул брата:

      – Что же ты меня не разбудил?

      – Я ей говорил, а она не захотела, – жалобно ответил мальчик и вдруг тоненько заплакал.

      – Дениска, не надо, не плачь! – Настя наклонилась к мальчику и поцеловала его. А тот, с усилием приподнявшись, обхватил ее за шею и тесно-тесно прижался.

      – Ты придешь еще? – горячо зашептал он. – Скажи, придешь?

      – Конечно, приду, завтра же приду. Что тебе принести?

      – Не знаю. Принеси, что хочешь. Только приходи, – обещаешь? И бессильно упал на подушку. Вадим молча наблюдал за ними.

      – Первый раз вижу, чтоб он незнакомого человека обнял, – сказал он, провожая ее до дверей больницы. – Всегда чужих дичился.

      – Что врачи говорят?

      – Плохо. Нет, какое-то время они его потянут. Завтра снова кровь перельют. Только это все… – Он безнадежно махнул рукой. – Тает, как свечка. Маму жалко. А когда отец узнает, то вообще… Он же на него молится. Как мы будем без Дениски, не представляю.

      Тут лицо его дрогнуло, и он, быстро пожав ей руку, скрылся за больничной дверью.

      Настя немного постояла, с трудом пытаясь сообразить, куда ей теперь. Мир вдруг гнетуще переменился: стал тусклым и безрадостным, даже небо потемнело. А ведь еще утром все было другим. Она дурачилась с Наташкой, сидела на уроках, мечтала о Вадиме и даже не подозревала, что на свете есть такое страдание. Это чужое страдание, связанное с юношей, которого она любила, внезапно заслонило весь мир, сделав ее собственные проблемы просто микроскопическими. И вдруг она поняла, что никогда больше не будет прежней беззаботной девочкой, – сострадание резко сделало ее старше.

      Наконец