Погибель Империи. Наша история 1965–1993. Похмелье. Николай Сванидзе

как я к этому отношусь. Говорю, что поддерживаю. Тогда, говорит Миронов, ты пойдешь на Комитет по радиовещанию и телевидению». Вскоре после Пленума поступает указание о показе Брежнева и других высших руководителей в соотношении 3:1. То есть Брежнева на экране должно быть втрое больше.

      Население равнодушно к Брежневу на экране. Даже женская аудитория. Для нее событием можно считать не смену руководства, а запуск многочисленных так называемых круглочулочных автоматов, которые производят чулки без шва. К 66-му году, к XXIII съезду КПСС, советские женщины наконец избавлены от необходимости постоянно оборачиваться и проверять – не съехал ли шов.

      Переворот, смещение прежнего лидера, смена власти требует от людей, все это затеявших, быстрых дальнейших шагов. Они обязаны предложить населению хотя бы видимость нового идейно-политического курса. Прежний хрущевский курс, несмотря на всю противоречивость, ассоциируется с решениями двадцатого и двадцать второго съездов, осудивших культ личности Сталина. Но, во-первых, экономически при Хрущеве, осудившем Сталина, лучше не стало. Этого достаточно для возрождения мифа о Сталине. Плох Хрущев, а не Сталин. Хотя Хрущев сохранил неизменной тупиковую сталинскую экономику. Во-вторых, Хрущев – непривычно эмоционален и публичен. В массовом сознании – это минус. Сталинская загадочная монументальность – плюс. Телевидение, постоянно показывающее живого Хрущева, играет дурную шутку с массовым сознанием. То ли дело Сталин, которого только сотни видели живым на трибуне Мавзолея, тысячи в кинохронике, а большинство знало исключительно по портретам. Время кует миф о Сталине и повышает спрос на него у населения.

      Это чувствуют все оказавшиеся у власти после Хрущева. В этом едины те, кто, подобно Суслову, сделал карьеру при Сталине, и более молодые, как Шелепин, поднявшиеся при Хрущеве и убравшие его. Есть и еще одно, главное, обстоятельство. Ни у старых, ни у молодых в высшем партийном руководстве нет свежих идей и готовности к реформированию страны.

      И значит, назад, к Сталину.

      Весной 65-го начинается подготовка доклада Брежнева к 20-летию Победы в Великой Отечественной войне. Группой консультантов руководит Федор Бурлацкий. Они сидят на пятом этаже в здании ЦК на Старой площади, недалеко от кабинета Брежнева. Свой вариант доклада для Брежнева пишет и Шелепин. Брежнев просит Бурлацкого ознакомиться с шелепинским текстом. Бурлацкий выполняет просьбу, приходит к Брежневу. Брежнев спрашивает: «Ну, что там за диссертацию он прислал?» Бурлацкий вспоминает: «Это была заявка на пересмотр всей политики хрущевского периода в духе откровенного неосталинизма». Это восстановление «доброго имени» Сталина. Пересмотр решений XX и XXII съездов.

      Бурлацкий начинает излагать свои соображения Брежневу. Пункт за пунктом. Бурлацкий вспоминает: «И тут я, к ужасу своему, почувствовал, что Леонид Ильич не воспринимает почти ни одного слова. Я остановился, он же с подкупающей искренностью сказал:

      «Мне