Дверь на двушку. Дмитрий Емец

телефонную книгу и позвонила Гамову. Спрашивать сразу об отце ей не хотелось, и она решила сыграть на опережение.

      – Я скучаю!.. – выпалила она раньше, чем снявший трубку Гамов вообще открыл рот.

      В трубке вопросительно молчали.

      – Эй! – сказала Рина недовольно. – Ау! Связь, ты что, поломалась? А как же отозваться на признания молодого любящего сердца?

      Трубка еще секунду растерянно помолчала, а потом красивый женский голос заторопился:

      – Минуту, Анечка! Я сейчас позову Женечку! Он в ванночке, головку моет… Женечка, тебе звонит Анечка Долбушина!

      Где-то зашумела вода, торопливо застучали по полу мокрые пятки, и в трубке возник голос Гамова:

      – Привет! Я тут в полотенце замотался и выскочил! Погоди, дай голову вытру, а то вода в динамик заливается.

      – Кто со мной говорил? – спросила Рина.

      – Моя мама! Она в Москву на неделю прилетела, – голос то удалялся, то приближался. – Что ты ей такого сказала? У нее глаза были размером с тарелку.

      – Да так, ничего. А с какой радости она назвала меня «Анечка»?

      – А… ну она всегда так. Никогда не скажет «Татьяна Константиновна», а всегда «Татьяночка Константиновна», «тарелочка», «машиночка» и так далее… – попытался выкрутиться Гамов.

      – Не хитри! Почему «Аня»?! – настаивала Рина.

      – Э-э… ну это же ясно! Ты сохранена у меня в телефоне как «Аня Долбушина», а мама очень уважает Альберта Федоровича! Надеюсь, ты не сказала ей ничего лишнего? Она давно мечтает, чтобы… В общем, сама понимаешь!

      Рина кашлянула:

      – Нет, конечно. Просто неудачно пошутила. Пересохрани меня как «Рину» или убери из телефона вообще. Аня Долбушина! Классика конспирации, блин! Слушай! Я не могу связаться с… ну, в общем, с отцом. Не знаешь, что с ним?

      Снова затопали мокрые пятки. Ощущалось, что где-то рядом замаячила мама, якобы принесшая сухое полотенце, и Гамов выискивает тихие уголки, где можно поговорить без помех.

      – Слушай, – сказал Гамов негромко. Рина ощутила, что он смущен. – Тут такое дело. Альберта Федоровича ищут. Он ранен и скрывается. Его форт его защищает, само собой, так что не волнуйся.

      Рина села на землю. Это было в шныровском парке. Вроде бы голова не кружилась, зато закружился весь мир.

      – Опасно ранен? – выдохнула она с усилием.

      – Не могу сказать. Как ты догадываешься, мне не докладывают.

      – Ладно. Если чего узнаешь – позвони мне. Пока, – сказала Рина.

      – Погоди… – заспешил Гамов. – Подожди секунду!

      – Ну…

      – Ты иногда видишь… э-э… Насту? – спросил Гамов настолько незаинтересованно, что моментально выдал себя со всеми потрохами.

      – Ну, допустим, иногда вижу…

      – Ты можешь ей сказать, чтобы она мне позвонила? А то я почему-то никак ей не дозвонюсь.

      – У нее другой номер. Старая карточка испортилась, – объяснила Рина.

      – Да? – удивился Гамов. – У меня почему-то никогда не портилась.

      – А