Пропавшая карта. Спенсер Куинн

бы одну штучку! Или несколько! Все сразу! Ну пожалуйста! Скорее! Я перевернулся на спину и прикинулся мёртвым – единственный трюк, который я сумел выучить.

      – С чего это ты взял, что ты заслужил сосиску?

      Я лежал на спине, подняв лапы в воздух, и изо всех сил думал. Чем я заслужил сосиску? Тем, что я их обожаю! Вот он – ответ на самый простой на свете вопрос!

      – Ты вообще понимаешь, как по-идиотски выглядишь, вот так высунув из пасти свой длиннющий язык?

      Ещё вопросы?! Разве я не ответил только что на предыдущий? Пожалуй, этот я проигнорирую – нечего приучаться отвечать на все дурацкие вопросы подряд.

      – Ну ладно, – кивнула Берта. – Лови.

      Она подцепила шкварчащую на сковороде сосиску огромной вилкой и кинула её в мою сторону. Я поймал её на лету – вы не поверите, как классно я умею ловить всякое, особенно сосиски, – и, закрутившись волчком, вылетел из комнаты, не забыв по пути проверить, достаточно ли по-волчьи выглядит при этом мой хвост. Да, вполне – строго вверх-вниз! В следующее мгновение я уже проглотил сосиску – может быть, чуть обжёгшись о горячую сторону, но привередничать не в моих правилах – и тут же помчался наверх, не имея перед собой никакой цели – просто потому, что был доволен жизнью.

      «Наверх» – это туда, где у нас тут, в отеле «Блекберри хилл», останавливаются гости. Я хочу сказать – вверх по главной лестнице. Вверх по чёрной лестнице живём мы, хозяева: мама, Хармони, Бро и я. Я никого не забыл? Нет, думаю, всё.

      Наверху было тихо и спокойно, что, может, и не хорошо. Раз тихо и спокойно – значит, у нас мало гостей. А мало гостей – значит, проблемы с деньгами, а из-за этого мама волнуется, и это плохо. Когда она волнуется, она останавливается и делает глубокий вдох. Последнее время она очень часто так поступает. А ещё смотрит на небо и говорит: «Артур, нам нужен снег. Думай о снеге». И я думал! Я думал о снеге-снеге-снеге изо всех сил, но с неба не упало ни единой снежинки: оно по-прежнему оставалось чистым и синим.

      В общем, я в этот момент огорчился из-за мамы, но прекрасно себя чувствовал в остальном, и в таком настроении зашлёпал вдоль гостевых комнат. Все двери были закрыты, и ни из-под одной не доносился свежий человеческий запах: значит, гостей не было. Зато я учуял довольно свежий запах… как бы это назвать? Ещё одного члена семьи, которую я, кажется, не назвал, когда перечислял нас? Ну, пусть так. Я выкинул её из головы – и её острые когти, и крадущуюся походку, и полные злости странные золотые глаза – и направился в конец коридора. Дверь дальней комнаты была приоткрыта, и из неё доносился запах человеческого самца. Вполне заурядный запах – разве что от этого довольно ощутимо пахло серой. Элрод пахнет серой совсем чуть-чуть, а Бро не пахнет вовсе. Я хочу сказать, что у меня явно был повод заглянуть внутрь. Я приоткрыл дверь чуть-чуть пошире и просунул в неё голову.

      Комната в конце коридора была одной из самых милых. В ней была широкая кровать, на которой я пару раз лежал, когда никто не видел – но это секрет! – и балкон с видом на гору Мисти. В комнате за столом сидел