Анархия, государство и утопия. Роберт Нозик

если только он не обещал кому-то, что не будет делать этого, и т. д. Возможно, все это выглядит слишком эфемерным без дополнительного наличия права применить принуждение. Однако права на принуждение к исполнению сами по себе есть всего лишь права; т. е. разрешение сделать что-то и обязательства других людей не вмешиваться. Конечно, у индивида есть право принудительно обеспечить соблюдение этих дальнейших обязательств, но неясно, действительно ли включение прав на принуждение к исполнению укрепляет всю постройку, если оно с самого начала предполагается несущественным. Возможно, следует просто серьезно отнестись к сфере морали и представить себе, что один из компонентов имеет значение даже вне связи с принуждением к исполнению. (Это, разумеется, не следует понимать так, что этот компонент никогда не бывает связан с принуждением к исполнению!) С этой точки зрения можно объяснить смысл обязательств, не прибегая к представлению о праве на их принудительное обеспечение и, следовательно, не нуждаясь в существовании общего фона обязательств, которые не обеспечены принуждением, от которых данные обязательства отличаются. (Конечно, хотя рассуждение Харта не демонстрирует существование обязательства не использовать принуждения, последнее, тем не менее, может существовать.)

      Помимо этих общих доводов против принципа возможности принудительного обеспечения всех особых обязательств можно придумать и другие головоломные случаи. Например, если я обещаю вам, что не убью кого-то, это не дает вам права принудить меня не делать этого, потому что у вас уже есть это право, хотя оно создает определенное обязательство перед вами. Или, если я предусмотрительно настою на том, чтобы прежде чем я пообещаю вам сделать A, вы сначала пообещаете не принуждать меня делать A и я первым получу от вас обещание, то утверждение о том, что, давая обещание, я дал вам право принудить меня сделать A, будет неубедительным. (Хотя можно рассмотреть ситуацию, которая возникнет, если я по глупости в одностороннем порядке освобожу вас от вашего обязательства передо мной.)

      Если бы утверждение Харта о том, что смысл особых прав можно понять только на фоне непременного отсутствия принуждения, было обоснованным, то равно обоснованным представлялось бы утверждение, что только на фоне разрешенного принуждения мы можем понять смысл общих прав [general rights]. Согласно Харту у человека есть общее право делать A тогда и только тогда, когда для всех индивидов P и Q верно следующее: Q не имеет права мешать P делать A или принуждать его не делать A до тех пор, пока P не дал Q особого права на это. Но не каждое действие можно подставить вместо A; у людей есть общие права на то, чтобы совершать только определенные виды действий. Поэтому можно было бы утверждать, что если должен быть смысл в обладании общими правами, в обладании правами совершать конкретный вид действия A, в том, чтобы другие люди были обязаны не принуждать вас не делать A, то этот смысл должен существовать на фоне контрастной ситуации, в которой у людей нет