Черная вдова. Анатолий Безуглов

пирожки (такая привычка: когда худо на душе, она ела еще больше) и дождалась на кухне холодного синего рассвета. Уехала на работу с опустошенным, израненным сердцем, тщетно попытавшись скрыть косметикой темные впадины под глазами.

      Слава богу, предаваться своим паническим мыслям не было времени – на комбинате приближался срок сдачи новой технологической линии. И, как это всегда бывает в предпусковые дни, обнаруживались неполадки за неполадками. Никто из инженеров не пошел даже на обеденный перерыв. И только в автобусе по дороге домой в душе с новой силой вспыхнула тоска и боль. Опять пустая квартира, запах одиночества…

      Лена толкнула дверь на кухню, щелкнула выключателем. Мягкий свет абажура осветил стол, на котором лежала какая-то бумажка. Лена взяла ее в руки.

      Два билета во Дворец спорта. Первый ряд. На завтра.

      Она повертела билеты в руках, удивляясь, чего это Глеба потянуло на спортивные соревнования. И тут зазвонил телефон. Аппараты стояли во всех помещениях – блажь мужа. Лена взяла трубку.

      – Фери! – раздался чуть загадочный голос Глеба. – Ты довольна?

      – Устала… – попыталась проявить строгость и независимость Лена, но на самом деле волна спокойствия и радости уже поднималась к горлу. – Что мы не видели во Дворце спорта?

      – Вот те на! – искренне удивились на том конце провода. – Юрий Антонов!

      – Да ну? – невольно вырвалось у Лены.

      Весь город только и говорил о гастролях популярного эстрадного певца. Девчонки на комбинате умрут от зависти. Всего два концерта! Спекулянты, как она слышала, взвинтили цены до двадцати рублей за билет. Да и за такие деньги трудно достать.

      – Глебушка, милый, – заворковала Лена, начисто забыв обо всех обидах, которые ей пришлось вынести в последнее время. – Я безумно рада! Антонов! Да еще первый ряд!..

      – И будешь ты царицей мира, – весело пропел в трубку Глеб, – подруга верная моя.

      – А мой неверный опять сегодня?… – не удержалась Лена.

      – Это почему же неверный? – обиделся Глеб.

      – Не цепляйся к словам. – Лена уже пожалела о сказанном. – Задержишься?

      – Фери, ты даже не представляешь, что у меня в руках! – восторженно произнес муж.

      – Какой-нибудь раритет? – спросила Лена, зная увлеченность мужа.

      – Не раритет, но… В общем, я у Арсения Карловича. Дай бог управиться до трех часов. Не сердись и не хмурь бровей.

      – Ладно уж. Ты на машине?

      – Разумеется.

      – Глеб, умоляю, осторожнее. Жуткая гололедица.

      – Двадцать кэмэ в час, не больше! – пообещал Глеб и положил трубку.

      Лена подошла к окну. Снег, холодный, искрящийся, кружил и кружил, тихо шелестел о стекло и напоминал о том, как неуютно там, во дворе.

      – Эгоистка! – сказала Лена своему отражению в окне.

      Она представила мужа в огромной квартире у старого, всеми уважаемого в городе библиомана Арсения Карловича Воловика, заставленной (даже на кухне!) шкафами с редчайшими книгами.

      Значит, муж действительно