«Неизвестный». Глеб Успенский

провинциальной жизни. Бабков негодовал вполне красноречиво и пламенно. Он искал, чем бы посильнее двинуть в эту неподвижную статую, чтоб она рассыпалась вдребезги, и не нашел ничего лучшего, как небрежно сообщить, что недавно с ним случилась маленькая неприятность, – именно: он проиграл четыре тысячи рублей…

      – Ого! – произнес хозяин, нисколько не опасаясь за эти тысячи. – Куш…

      – Оно, видите ли, не то что куш… – вяло продолжал Бабков, смотря себе на ногти и не глядя на хозяина из нежелания видеть его побежденным и испугавшимся из великодушия. – Не куш… Но время… Это главное…

      – Конечно!..

      – Я бы мог сделать оборот, – и у меня вот он, другой куш… Что прикажете делать… Увлекся!.. Я, надо вам сказать, вообще не играю… то есть, если хотите, я играю, например, как и вы…

      – Я не играю…

      – То есть… Ну, да! и я не играю, если хотите… Но сравнительно…

      – Никак не играю…

      – «Что за дьявол!» Видите ли, проиграть свои карманные деньги… то есть деньги, какие постоянно носишь с собою… Какие-нибудь сто, двести, – я считаю безгрешным.

      – Безрассудно и глупо…

      – Но согласитесь же… в жизни человека… Человек так создан, что всякое увлечение… что без некоторого увлечения жизнь это будет – не жизнь… а… а-а-а…

      – Согласен-с. Семен! Достань новый сюртук и приготовь бриться… Продолжайте, господин Бабков, я слушаю…

      – Вы уходите?

      – Да-с… Нужно… кой-куда…

      – В таком случае, – нехотя мямлит Бабков, – не смею вам мешать…

      Хозяин не возражает. Бабков слишком неохотно отыскивает шапку, еще неохотнее напяливает перчатки, мучительно сознает, что все погибло!.. Мерзкая фигура хозяина видимо оживляется благодаря исключительно скорому удалению гостя. Хозяин жмет ему руку и с полуулыбкой говорит:

      – Куда-нибудь спешите?..

      – Да! нужно…

      – Дела? – вопросительно вскидывая глазами, прибавляет хозяин…

      – Д-да…

      – Гм…

      Хозяин берет подсвечник и провожает Бабкова в переднюю; полуулыбка не сходит с его губ; эта же улыбка и даже некоторое насмешливое высовывание языка видится ему, Бабкову, во всем: стены, окна, шапка, надетая на голове его, перчатки – все это жестоко смеется. Чтобы придать свиданию хоть какой-нибудь оттенок порядочности, он вдруг останавливается на пути к двери и, спохватившись, произносит:

      – Ах, да! Помните вы Зубилова? Брюнет?

      Хозяин припоминает…

      – Там же, у Кузьмы Данилыча?.. Этакой весельчак… Еще, помните, все хохотали…

      – Нет-с, не припомню…

      – Умер!..

      – Скажите!!

      – Пять человек детей – без средств.

      – Гм. Царство небесное… Семен, запри за ними…

      – До свидания.

      – До приятного свидания. Запирай!

      – Пошел! – кричит рассерженный Бабков извозчику.

      – Куда прикажете?

      – Прямо!